Любимое блюдо

Наконец три недели истекли, и он вошел в мою камеру. Мое сердце забилось от нетерпения. Я поклялась себе, что никогда не дам ему повода запереть меня в камере на три недели, и нарушила эту клятву. Теперь я поклялась, что никогда не окажусь запертой в ней на четыре. Я никогда не ослушаюсь его и не проявлю неуважение.

Даже когда я подумала об этом, то поняла, что это неправда. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я сделаю что-нибудь, что отправит меня обратно? Интересно, пробуду ли я в камере так долго, что сойду с ума или забуду, как выглядит его лицо? И второе предположение, показалось мне куда более худшим наказанием. Я бы справилась с безумием, если бы все еще могла смотреть на него.

Мужчина протянул мне повязку, и я шагнула вперед, позволяя ему прикрыть мои глаза мягкой черной тканью. Мне было интересно, разрешит ли он мне когда-нибудь свободно передвигаться по дому и смогу ли я как-нибудь заработать это право. Однажды, я наберусь смелости спросить его об этом, но не сейчас.

Сегодня я позволю ему освободить меня из камеры. Мое сердце забилось быстрее, когда я услышала, как он ввел код, сначала от плохой камеры, а потом у двери, к которой он меня привел. Когда он снял повязку, я уже знала, что сегодня окажусь здесь.

В темнице.

Он подошел ко мне, но потом отступил. Обычно мой похититель делал то, что хотел ― просто молча касался меня. Но сегодня, он посмотрел мне в глаза, а затем заговорил при помощи жестов:

«Раздевайся, медленно».

Я была его добровольной игрушкой в течение долгих месяцев, позволяя ему играть со мной так, как он считал нужным. До сих пор, когда наш мир наконец-то объединила речь, я не видела себя в роли активного участника наших отношений.

У меня затряслись руки, когда я потянулась к пуговицам на рубашке и начала их расстегивать, медленно покачиваясь под музыку, которую слышала только у себя в голове. Музыку, которую подарил мне он, и которую я никогда не слышала раньше. Оставшись голой, я замерла в ожидании следующей команды своего Хозяина.

«Ты хочешь, чтобы тебя выпороли?»

Пульсация между ног усилилась, будто он нажал на кнопку.

― Да, Хозяин.

Я уставилась в пол, вдруг почувствовав себя застенчивой и неуверенной. Твою мать, я действительно хотела, чтобы он меня выпорол. Я хотела, чтобы он сделал со мной все, что ему заблагорассудится.

Мужчина преодолел расстояние между нами двумя быстрыми шагами. Он больно схватил меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. В них было столько эмоций, что я не смогла их разобрать. На этот раз я почувствовала, что общение, которое всегда протекало между нами в тишине, было прервано... нарушено более ленивой формой речи.

«Ты же знаешь, что я не могу с тобой говорить, если ты на меня не смотришь».

― Извини. Это просто так... непривычно. Мне жаль. Это больше не повторится.

Должно быть, мужчина увидел в моих глазах испуг, что я окажусь наказана плохой камерой за такой незначительный проступок.

«Я не посажу тебя обратно в камеру, пока ты пытаешься повиноваться. Ты это знаешь. Я понимаю, что ты сделала это не специально. Ты просто еще не привыкла».

Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Это была улыбка, которая меня не пугала, а наоборот заставляла чувствовать себя в необъяснимой безопасности, несмотря ни на что. Мужчина подвел меня к застеленной бархатом кровати и поставил на колени, обмотав цепями мои лодыжки. В животе что-то сжалось, пока он осматривал ряд кнутов и флоггеров, после чего остановил свой выбор на одном из них.

Когда он замер позади меня, все снова стало нормальным особенно без слов. Кнут опустился на мою спину, и боль от удара показалась мне сильнее, чем я помнила, но это было хоть что-то, намного лучше, чем ничего, которое я ощущала, пока была на свободе или в плохой камере.

Он остановился, когда выступила кровь, а затем толкнулся в меня членом, врезаясь с такой силой, что я едва смогла сделать вдох. Я почувствовала, как мои мышцы сжались вокруг него, после чего неконтролируемые волны удовольствия накрывали меня одна за одной, пока я позволяла слезам свободно стекать по лицу.

Мужчина заскользил руками по моему телу, обхватил меня за грудь, и начал поглаживать по спине медленно размазывая кровь. Его прикосновения ощущались, как героин, бегущий по венам, и я была благодарной наркоманкой.

Эпилог

Доктор Блейк сидела в своем кабинете, крепко сжимая в стареющей руке потрепанное и прочитанное письмо. Донна Варгас сидела напротив нее, блаженно спокойная в наркотической дымке. Письмо пришло этим утром. У миссис Варгас закончился старый рецепт, и она планировала получить новый.