Любимое уравнение профессора

— Только не пудри мне мозги, — поморщился он. — Ты провела ночь в доме этого старого математика, так или нет? Лучше признайся сразу.

— Признаться? — оторопела я. — И в чем же моя вина? Я не сделала ничего дурного. Что за грязные подозрения? И главное — чьи?

— Но это не подозрения. Ты же и правда там ночевала, так?

Я неохотно кивнула.

— Ну вот! Хотя о любых переработках должна докладывать агентству заранее. А при особой срочности — получать согласие клиента на оплату твоих сверхурочных. Это ты понимаешь, так?

— Да, конечно.

— Так при чем же тут «подозрения»? Ты нарушила правила, вот в чем твоя вина!

— Но это не было переработкой! Я просто осталась, чтобы помочь клиенту. От чистого сердца. Может, кому-то это показалось излишним, но тогда…

— Но тогда — как это еще назвать? Если ты осталась с ним не по работе, кто угодно заподозрит, что ему вздумается!

— Он заболел! С таким жаром человека нельзя оставлять одного! Конечно, это не по правилам, и мне очень жаль. Простите меня, ради бога. Но я не совершила ничего запрещенного. Наоборот, делала все, что от меня требовалось, лишь бы…

— А что с твоим сыном? — перебил меня Директор, теребя в пальцах клиентскую карту Профессора. — Я сделал для тебя исключение. Никогда в жизни я никому не позволял являться на работу с детьми. Это беспрецедентно! Но раз уж таково пожелание клиента, все-таки решил пойти тебе навстречу. И что? Все твои коллеги тут же раскудахтались — ах, как это несправедливо, что я завожу любимчиков… Если даже в этих условиях ты не работаешь так, чтобы оставаться вне подозрений, что прикажешь делать мне?

— Мне правда очень жаль, простите меня, — залепетала я. — Я потеряла бдительность. Но я так благодарна вам за сына…

— Так вот! — перебил он меня. — От этой работы я тебя отстраняю.

— Ч-что? — выдохнула я.

— Сегодня уже можешь туда не ехать. Возьми выходной, а завтра назначим тебе собеседование с новым клиентом.

Сказав так, он перевернул карту Профессора обратной стороной вверх и проставил на ней синим штампиком десятую звезду.

— Но постойте… Как-то все слишком быстро. И кто же именно хочет меня отстранить? Вы сами? Или, может… Профессор?

— Жена его покойного брата.

Я озадаченно покачала головой.

— Но с ней я с самого собеседования не виделась больше ни разу! И, насколько я помню, никогда ее ничем не беспокоила. Она сразу попросила меня не тащить проблемы флигеля в особняк, и я выполняла это условие. Я понимаю, что она платит мне за работу. Но с чем на этой работе приходится сталкиваться мне, не знает и знать не хочет! Как она может меня уволить? За что?

— Она знает, что ты оставалась во флигеле на ночь.

— То есть… она шпионила?

— У нее полное право наблюдать за тобой на рабочем месте.

Я вспомнила странную тень, мелькнувшую вчера у ограды.

— У Профессора редкий недуг, — сказала я. — За такими больными нужен особый уход. Никакая домработница с непривычки тут не справится. Если сегодня я не приду, и как можно скорей, он станет неуправляем. Прямо сейчас, полагаю, он уже встает, читает свои записки и понимает, что остался один…

— Перестань, — отрезал Директор. — Домработниц не глупее тебя в этом городе сколько угодно. — Он выдвинул ящик стола, нашел нужный файл и спрятал туда карту Профессора. — На этом все. Решение принято и обсуждению не подлежит!

Вж-жик, бум! — захлопнулся ящик стола. Звук был сильным и жизнерадостным — в отличие от моего самочувствия.

Так я перестала работать в доме Профессора.

Моими новыми подопечными стали муж и жена, державшие аудиторскую контору на дому. Дорога к ним — электричкой с пересадкой на автобус — занимала теперь больше часа. Работать супруги заканчивали в девять вечера, а на меня навешивали куда больше забот по обслуживанию их бизнеса, чем обычных хлопот по хозяйству. Но что хуже всего — госпожа Аудиторша оказалась сущей ведьмой. И если таким образом Директор хотел меня наказать, он своего добился — уже потому, что Коренёк в итоге превратился обратно в беспризорника, а ничего страшнее для меня и придумать было нельзя.

Рано или поздно расставаться с клиентом — неизбежная часть подобной работы. Особенно если работодатель — контора вроде «Акэбоно». Большинство ее клиентов меняет свои планы так часто, что выполнять их капризы на все сто — задача практически невозможная. И чем дольше ты служишь в их доме, тем выше вероятность скандала.

Конечно, бывало и так, что семья, с которой приходилось расстаться, закатывала в мою честь вечеринку. Или привязавшийся ко мне хозяйский ребенок мог растрогать меня до слез самодельным прощальным подарком. Но примерно так же часто со мной расставались вообще без единого слова, а то и выставляли мне счет за поврежденные мебель, посуду или одежду.