Любимое уравнение профессора

Я украдкой скользнула взглядом по часам на стене. В ванной Профессор пробыл не дольше получаса.

— Сортирую ваши журналы, — ответила я.

— Правда? Вот спасибо! Сколько уже накопилось-то… Прости, что тяжелые; но, может, ты просто их выкинешь?

— Да вы что? Как можно такое выкидывать?!

— А почему нет?

— Да потому, что там — вся работа вашей жизни! — воскликнула я. — Всю эту прекрасную гору вы построили в одиночку!

Он посмотрел на меня словно со стороны, но ничего не ответил. Капли с его волос растекались темными пятнами на записках.

Верещавшие все утро цикады наконец-то умолкли, и садик за окном наполнился светом пока еще летнего солнца. Но, конечно, если приглядеться, далеко-далеко, за горами на горизонте, можно различить тоненькую полоску — тучи грядущей осени. Именно там, над ними, в небе и загорается первая звезда.

Коренёк стал опять ходить в школу, а еще через пару дней пришло извещение от Journal of Mathematics. О том, что доказательство Профессора, над которым он прокорпел все лето, заработало главный приз.

Сам он, как я и ожидала, никакой радости по этому поводу не испытал. Лишь скользнул по конверту взглядом и бросил его на стол без единого слова или улыбки.

— Самый огромный приз за всю историю этого… джóрнала! — на всякий случай напомнила я.

— А-а… — отмахнулся он.

— Вы просто не помните, сколько времени и сил у вас ушло на это самое доказательство! Почти не ели, не спали сутками. Да вы его с пóтом из себя выдавливали! Вон, даже следы остались на пиджаке…

Я знала, что он не помнит, как совсем недавно решал эту задачу. И просто хотела подбодрить его, наглядно доказав, что он старался не зря.

— Но лично я никогда не забуду, — добавила я, — каким увесистым было ваше доказательство, когда вы посылали меня с ним на почту. И с какой гордостью я передавала его в окошко!

— Серьезно? А… Н-ну да, — отозвался он все так же рассеянно. Воистину, его было не пробить. Может, всем математикам свойственно недооценивать важность своих достижений? Или один лишь Профессор такой толстокожий? Разве им, как и всем вокруг, не хочется признания своих достижений? Внимания, одобрения, славы? А иначе как из математики получилась бы целая огромная наука?

Но Профессор обо всем этом даже не думал. Какой бы сложности задачу он перед собой ни ставил, найдя решение, тут же о ней забывал. Едва результат был достигнут, он терял к нему интерес и улетал в облака на поиски очередных приключений.

И так у него было не только с числами. Ни в больнице, куда притащил на себе Коренька, ни на стадионе, прикрывая его от шального мяча, он не реагировал на слова благодарности, но не из хитрости или упрямства, а просто не понимая, за что его благодарить. Он словно повторял про себя: Я просто делаю, что могу. А что могу я, могут и все остальные…

— Это нужно отметить! — объявила я.

— Что отметить? Зачем?

— Когда кто-нибудь за свои заслуги получает приз, все вокруг должны поздравлять его и радоваться вместе с ним!

— Да чему же тут радоваться? — Он удивленно пожал плечами. — Я просто подглядел в записную книжку Бога и записал, что увидел…

— Нет-нет, мы обязательно это отпразднуем! Мы-то с Кореньком уж точно. Даже если вы не хотите… Вот и у Коренька день рождения на носу. Он родился двенадцатого. И будет просто счастлив отпраздновать его с вами.

— Да?.. И сколько же ему стукнет?

Определенно, карту с Кореньком я разыгрывала не зря. Заслышав его имя, Профессор начал проявлять к беседе интерес.

— Одиннадцать, — ответила я.

— Одиннадцать? — переспросил он, подавшись вперед. Несколько раз моргнул и взъерошил волосы пятерней.

— Все верно, одиннадцать.

— Замечательное число. Из простых чисел, пожалуй, самое красивое… Оно же, кстати, было номером Маруямы! Прекрасное, ты не находишь?

Я же находила, что день рождения у всех нас случается раз в году, но это, увы, не настолько прекрасно, как приз за решение великих математических теорем. Но, конечно же, прикусила язык и согласно кивнула.

— Ладно, отметим! — решился Профессор. — Детям нужны праздники. Сколько их ни поздравляй, им все мало. И больше всего на свете их радует что-нибудь вкусненькое… Это же так просто, не правда ли?

— Да, конечно.

Я взяла красный маркер и обвела в настенном календаре число «12» — как можно крупнее, чтобы бросалось в глаза даже самым близоруким профессорам.

Профессор же, в свою очередь, прицепил к себе новую записку (сразу под Самой Главной):

11 сент (птн) — 11-летие √

— Ну вот! — Он довольно кивнул. — Так оно вернее.

Посовещавшись, мы с Кореньком решили, что на вечеринке подарим Профессору бейсбольную карточку с самим Ютакой Энацу. И пока старик дремал в кресле на кухне, прокрались в его кабинет, где я показала Кореньку жестянку из-под печенья. При виде бейсбольных карточек мальчик пришел в полный экстаз. Позабыв о нашей секретной миссии, рухнул на колени и принялся разглядывать эти сокровища прямо на полу кабинета, радостно вскрикивая, вертя каждую карту перед носом и разве что не пытаясь лизнуть.