Любимцы фортуны

Пита Чарли видел всего три раза в доме Дьюка, и тот произвел на него неприятное впечатление. Теперь лицо мужчины еще больше осунулось, под глазами залегли серые тени, делавшие его каким-то постаревшим и усталым. С круглым брюшком, нависающим над ремнем брюк, с поникшими плечами и редеющими рыжими волосами, Питер совершенно не походил на отца. Красное лицо безошибочно выдавало в нем гипертоника.

Рядом с сыном сидела Минни, как и всегда, элегантная и несколько старомодная. На ней была черная блузка с высоким воротничком и черная шляпка с вуалью, нижняя часть лица, не прикрытая сеточкой, казалась неестественно бледной. Губы были деловито поджаты, кисти рук сложены на столе.

Толстая Лори, обливавшаяся потом, вызвала у Чарли короткий приступ сочувствия. На Каролин он взглянуть побоялся.

Дэвид Роу водрузил на нос очки для чтения и обвел взглядом собравшихся.

— Думаю, уже можно зачитать волю покойного? — Так как никто не возразил, он пододвинул к себе бумаги. — Итак, передо мной лежит завещание Патрика Коннора Макмаона, иначе известного как Дьюк Макмаон, составленное в Лос-Анджелесе, Хэнкок-Парке. Это последняя воля усопшего, которая должна быть выполнена неукоснительно согласно букве закона и…

— Ты ошибаешься, Дэвид, — неожиданно сказала Минни.

Лори изумленно подняла глаза и уставилась на мать. Каролин, забыв о конспирации, повернулась к Чарли с лицом, перекошенным от ужаса. Только Пит коротко и как-то зло улыбнулся.

— Прошу прощения, миссис Макмаон? — озадаченно произнес Дэвид.

Минни медленно — очень медленно — расстегнула свою потрепанную сумочку и вынула белый конверт, надписанный синей ручкой. Положив конверт на стол, она почти любовно взглянула на него и потрогала костлявыми пальцами, будто величайшую драгоценность.

— Думаю, тридцать лет знакомства, Дэвид, дают тебе право звать меня Минни, — едва заметно улыбнулась женщина.

Ноздри Каролин дрогнули. «Тридцать лет знакомства», ха! Да эта старая карга ведет себя словно герцогиня Девонширская, не меньше!

— Э… Минни, боюсь, я не до конца понимаю, что происходит, — пробормотал Дэвид.

— Да, мама, объясни толком, в чем дело! — подала голос Лори.

Пит открыл было рот, чтобы пуститься в объяснения, но Минни жестом руки его остановила. Она шестнадцать лет ждала этой минуты и не собиралась делиться моментом славы даже с сыном.

— Что ж, сейчас все станет ясным. — Минни медленно обвела взглядом стол, улыбаясь. На Чарли ее взгляд ненадолго задержался, едва не доведя парня до полуобморока. — Накануне смерти Дьюк пришел ко мне в спальню. Он сообщил, что собирается внести некоторые изменения в свое завещание.

Краска сошла с лица Каролин. Она, не моргая, смотрела, как тонкие пальцы Минни вытаскивают из конверта лист бумаги.

— Дело в том, что совсем недавно Дьюк стал обладателем некой информации, которая совсем ему не понравилась. — Минни в упор взглянула на Чарли. — Уверена, мистер Роу знает, о чем идет речь.

Дэвид густо покраснел. Он не предполагал, что Дьюк поделится с женой своими переживаниями.

— Миссис Макмаон… э… Минни, — запинаясь, начал он, — вы уверены, что сейчас подходящий момент, чтобы говорить об изменениях в завещании? — Он коротко рассмеялся. — Даже если Дьюк собирался внести поправки, он так их и не внес, ведь так? Я тоже говорил с ним накануне его смерти, но он ни словом не упомянул о завещании. Если бы его намерения была так серьезны, он попросил бы помощи своего адвоката, разве нет? Как известно, в случае, если вносят поправки к последней воле, на завещании должны быть подписи свидетелей — один из них должен быть лицом незаинтересованным. И Дьюк знал это.

— Конечно, знал, — улыбнулась Минни, подталкивая бумагу Дэвиду. — Как видите, здесь есть подпись.

— Чья? — выпалила Каролин в ярости. — Чья, черт вас всех возьми?

— Моя, — раздалось от двери.

Каролин в ужасе уставилась на Шеймуса, старого дворецкого и верного друга Дьюка. Похоже, старик давно ждал своего часа. Он так посмотрел на Каролин, что у нее схватило желудок и закололо в сердце. В глазах Шеймуса в отличие от остальных собравшихся стояла настоящая боль. Должно быть, единственный друг Дьюка был также единственным, кто действительно его оплакивал. Он любил хозяина, как преданный пес, не рассчитывая на деньги или благодарность.

— Ведь он любил тебя, и ты это знала, — сказал Шеймус, сделав шаг вперед.

Глаза Каролин застлали слезы. Чарли под столом покровительственно сжал ее руку.

— Возможно, Шеймус. Но не всегда. И недостаточно сильно, — грустно сказала Каролин.

— Теперь это не имеет значения, — холодно сказала Минни. Она не собиралась смотреть на крокодильи слезы Каролин и выслушивать жалостливые слова Шеймуса. — Дэвид, все законно, можешь сам убедиться.

— Да, — встрял Пит, наклоняясь вперед. — Завещание подписано. Зачитай, Дэвид, давай же!

Адвокат посмотрел на влажное лицо Пита, на котором отчетливо читалось злорадство. Он прекрасно понимал, почему Дьюк никогда не любил сына.

— Что ж, раз новое завещание законно, я обязан зачитать его присутствующим.