Любимые враги

Глава 1. Та надпись означает совсем другое

1

Я оглядел энергетическую батарею аэрационной установки. Стер пыль с ее процессора. Попинал вентиляционный короб. Включил и выключил модуль управления. Задумчиво почесал затылок. И сообщил подчиненным:

— Похоже, братцы, движок мы успешно запороли.

— Нарочно б захотели такое провернуть — не удалось бы и с тысячного раза, — хмыкнул долговязый капрал Коста.

— Вечно, прапорщик с тобой такая вот фигня происходит проворчал рядовой Жуй Вэн, обвиняющее глядя на меня. — И чего теперь делать?

Жуй Вэн демонстративно отвернулся от меня, уставившись на экран робота-диагноста. На экране появлялись и исчезали сведения о протестированных роботом деталях сломанной установки.

— Как что!? Ты же, Жуй… — я прожег своего подчиненного возмущенным взглядом. — Ты же, это, ты же русский космофлотец, а не какой-нибудь там дебил из Голубой Конфедерации. Ты должен такую фишку, как черную кошку, с полуоборота рубить даже в темной комнате. Даже если ее там нет, все равно рубить.

— Чего нет? — Жуй отвлекся от экрана и недоуменно посмотрел на меня. — Комнаты?

— Проехали, Жуй, — махнул рукой я, понимая абсолютную невозможность объяснить капралу соль своей шутки. — Введи комбинацию «АС-3058843» в формирователь эмульсии, жмякни пимпу «Пуск!», набей на ограничителе катализа «0,43 %» и ни о чем больше не парься. Трубы станут на режим самоочистки до прихода на ассенизационную станцию ремонтников. Ну, а когда они все починят… Вот тогда я и скажу тебе, что надо будет делать, а то ты, один хрен, все успеешь к тому времени позабыть.

Коста расхохотался.

И чего смешного я сказал?

2

На нашей с Жуем «Апельсиновке» — находящейся на планете Кобо системы звезды Кнарр научно-исследовательской станции Российской Империи — имеется немало людей, корчащих из себя недосягаемых для простых смертных жрецов науки и техники.

Речь идет, например, о вечно задирающие нос перед обычными космофлотовцами представителях Академии наук, изучающие в здешних местах следы канувшей в Лету кобонкской цивилизации.

Но мы с Жуем и другие бойцы нашего батальона хозслужбы, никогда не занимаемся такими недостойными настоящего русского космопроходца вещами. И всегда готовы разъяснить суть своей работы самыми доступными словами.

Мы не задирает нос перед теми, кто не слишком сведущ в нашей работе. Не надуваем важно щеки. И не разглагольствуем с важным видом про «одноэлектронное туннелирование в условиях кулоновской блокады» или «полупроводниковые квантовые точки».

Почему? Да потому что прекрасно знаем о том, что в технологически продвинутой Империи профессия нанотехника ныне не только не почетна, но даже и почти презираема.

Ниже нанотехников на профессиональной (и, соответственно, социальной) лестнице стоят лишь госчиновники Метрополии и служащие провинциальных муниципалитетов, принудительно набираемые из числа преступников, осужденных на общественные работы.

Ремесло бюрократа настолько презираемо в обществе, что на повестку дня со всей серьезностью встал вопрос о том, чтобы всю административную работу в Империи отдать на откуп искусственным интеллектам. Я бы давным-давно так и сделал. Но кто меня послушает-то?

Чуть-чуть выше по карьерной лестницы (лишь на одну ступеньку) профессии нанотехника находится такая специальность, как программист.

Зато это уже вымирающая профессия, поскольку даже в случаях серьезных сбоев в компьютерных сетях, те автоматически восстанавливались с помощью аварийных систем, самостоятельно принимающихся за работу. И программистов сейчас в метрополии в основном используют в качестве разнорабочих.

Машины проектируют задачи и технологию их реализации для машин.

Машины конструируют машины для достижения поставленных машинами целей.

Машины программируют машины, сконструированные для достижения поставленных машинами целей.

И люди в данных процессах играют уже лишь эпизодические роли, а со временем, вероятно, потеряют и их…

3

Однако ж, братцы, вернемся к герою сего поучительнейшего романа, то бишь ко мне — прапорщику Семену Павловичу Поленову.

Если говорить откровенно и честно, то сей прапорщик очень скромный и славный человек, а также — наидобрейший и наипокладистейший.

Меня обожают женщины (в смысле одна, но стоящая десяти тысяч других) и уважают друзья (их у меня целых два). Про меня одобрительно отзывается (вернее отзывалось до недавней поры) суровое начальство.

Я славен даже в малом. Вот, например, когда все мои коллеги шарахались от въедливых и чрезвычайно любопытных членов прилетевшей на пару суток съемочной группы школьного телеканала «Юный галактик», кто я взял на себя нелегкую ношу общения с говорунами-телевизионщиками?

Я взял. И не просто взял, но и рассказал им доступным языком о том, как подразделения моего батальона проводит в полевых условиях сборку молекулярных конструкций размером десять в минус девятой степени из типовых атомарных конструкций заводской штамповки.

Несколько слов о данном батальоне, раз уж зашел о нем разговор.