Любимые застольные песни

«В том саду, где мы с вами…»

В том саду, где мы с вами встретились,

Ваш любимый куст хризантем расцвел,

И в моей груди расцвело тогда

Чувство яркое нежной любви…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду,

Но любовь все живет

В моем сердце больном…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду…

Опустел наш сад, вас давно уж нет,

Я брожу один, весь измученный,

И невольные слезы катятся

Пред увядшим кустом хризантем…

«Если б завтра да ненастье…»

«Если б завтра да ненастье,

То-то рада я была;

Если б дождик, мое счастье, —

За малиной бы пошла.

Я бы милому сказала,

Чтобы он за мною шел!» —

Вот как Надя рассуждала,

С поля идучи домой.

С светом, рано, чуть проснуся,

Я в окошко погляжу;

Если дождик — отпрошуся,

Вот как маменьке скажу:

«Отпусти меня, родная!

Я малинки наберу;

Там дороженька большая:

Я продам все ввечеру.

Теперь дождик, мокро в поле —

Нам не можно работа ть;

Ну, чего же мешкать доле?

Я малинки пойду брать».

Лишь отпустит, я сберуся

И умыться побегу;

Я на час остановлюся

Подле речки на лужку.

Я нарву цветочков с поля,

За собой буду бросать,

Чтобы друг мой милый Леля

По следам бы мог сыскать.

А потом аукну смело,

Голос лесом отнесет.

Вчерась миленький, любезный

Рассердился на меня.

Все сердился и резвился:

«Поцелуй, — сказал, — меня».

«Ни за что не поцелую, —

Говорила я ему, —

Ты напал не на такую». —

Побежала ко двору.

В мыслях тех опять ложилась:

«Встану рано на заре», —

Но, проснувшися, смутилась:

Ясно, ясно на дворе.

Изголовьице смочила

Горючими слезами я:

«Не увижусь, — говорила, —

Ах, сегодня с милым я.

Я упрямиться не буду,

Не наделаю проказ:

Если миленький захочет,

«Поцелуй, — скажу, — сто раз».

«Как за реченькой…»

Как за реченькой

Слободушка стоит,

По слободке той

Дороженька бежит,

Путь-дорожка широка,

Да не длинна,

Разбегается

В две стороны она:

Как налево —

На кладбище к мертвецам,

А направо —

К закавказским молодцам.

Грустно было

Провожать мне, молодой,

Двух родимых

И по той, и по другой:

Обручальника

По левой проводя,

С плачем матерью-землей

Покрыла я;

А налетный друг

Уехал по другой,

На прощанье мне

Кивнувши головой.

«Вернись, я все прощу…»

Вернись, я все прощу: упреки, подозренья,

Мучительную боль невыплаканных слез,

Укор речей твоих, безумные мученья,

Позор и стыд твоих угроз.

Я упрекать тебя не стану и не смею:

Мы так недавно, так нелепо разошлись.

Ведь ты любил меня, и я была твоею!

Зачем же, зачем же ты ушел?

Вернись!

О, сколько, сколько раз вечернею порою

В запущенном саду на каменной скамье

Рыдала я, забытая тобою,

О милом, дорогом, о розе, о весне.

Я счастье прошлое благословляю.

О, если бы мечты мои сбылись!

Ведь я люблю тебя, люблю и проклинаю!

Отдай, отдай мне снова жизнь, вернись!

Вернись, я все прощу: упреки, подозренья,

Мучительную боль невыплаканных слез,

Укор речей твоих, безумные мученья,

Позор и стыд твоих угроз.

«Не спеши, моя красавица, постой…»

«Не спеши, моя красавица, постой:

Мне не долго побеседовать с тобой;

Оберни ко мне прекрасное лицо,

Есть еще к тебе заветное словцо:

Скажи, любишь ли ты, молодца, меня

И каков кажусь тебе удалый я?»

(Лицо девицы-красавицы горит,

Потупивши ясны очи, говорит:)

«Не пристало мне ответ такой держать

И пригожество мужское разбирать!»

— «Не спросил бы я, да вот моя беда:

Я сбираюсь в понизовы города;

Волгой-матушкой в расшиве погулять,

На чужбине доли, счастья поискать».

(Помутился вдруг девицы светлый взгляд;

Побледнела, словно тонкий белый плат.)

— «Уж зачем бы меня, девицу, пытать,

Коли едешь, коли вздумал покидать?

Видит бог, как я любила молодца!

Может, больше — грех и молвить, — чем отца!

Все на свете за него бы отдала!

Да ему, уж видно, стала не мила!»

— «Ты мила мне пуще прежнего теперь;

Не словам — хотя божбе моей поверь.

Для тебя же я сбираюсь в дальний путь,

Чтоб трудами выйти в люди как-нибудь;

Чтоб, вернувшись, быть на родине в чести;

Чтоб смелее от венца тебя вести.

Понизовые привольные края:

Не последний за другими буду я».

— «Волга-матушка бурлива, говорят;

Под Самарою разбойники шалят;

А в Саратове девицы хороши:

Не забудь там красной девицы-души!»

— «Не боюсь я Волги-матушки валов,

Стеньки Разина снаряженных стругов!

Не прельстит меня ничья теперь краса,

Ни такие ж с поволокою глаза;

Страшно только мне вернуться невпопад:

Тот ли будет на тебе тогда наряд?

Встретишь молодца ты в ленте золотой

Или ведешь на крылечко под фатой?»

— «Коли шутишь — не до шуток мне — до слез;

Коли вправду — кто ж так девицу обнес?

С кем иным, как не с тобою, молодцом,

Поменяюсь обручальным я кольцом?

Для кого блюла девичью красоту,

Для того и русу косу расплету;

Гробовой скорей покроюсь пеленой,

Чем, без милого, узорчатой фатой».

«Напилася я пьяна…»

Напилася я пьяна,

Не дойду я до дому.

Довела меня тропка дальняя

До вишневого сада.

Там кукушка кукует,

Мое сердце волнует.

Ты скажи-ка мне, расскажи-ка мне,

Где мой милый ночует.

Если он при дороге,

Помоги ему, Боже.

Если с любушкой на постелюшке,

Накажи его, Боже.

Чем же я не такая?

Чем чужая другая?

Я — хорошая, я — пригожая,

Только доля такая.

Если б раньше я знала,

Что так замужем плохо,

Расплела бы я русу косыньку

Да сидела б я дома.