Любимые застольные песни

К отцу, к матери родной,

Эх, да к отцу, к матери родной

Да к жене молодой.

Эх, да к отцу, к матери родной

Да к жене молодой, —

Ой, да молода ль моя жена,

Знать, хворает без меня».

«Из-за лесу было темного…»

Из-за лесу было темного,

Из-за гор было высокиих,

Вылетало тут два стадица —

Одно стадо лебединое,

Друго стадицо гусиное.

Отставала же лебедушка

Прочь от стада лебединого,

Приставала же лебедушка

Ко гусиному ко стадицу.

Ее стали гуси щипати,

Лебедушка стала гаркати:

«Не щиплите, гуси серые,

Не сама я к вам залетала,

Занесло меня погодою,

Что погодою, невзгодою».

Отставала красна девица

От девичья хороводчика,

Приставала красна девица

К молодичью хороводику.

Ее стали люди журити,

А Арина стала плакати:

«Не журите, люди добрые,

Не сама я к вам заехала,

Завезли меня добры кони,

Что добры кони Васильевы».

«Помню, я еще молодушкой была…»

Помню, я еще молодушкой была,

Наша армия в поход куда-то шла.

Вечерело. Я сидела у ворот,

А по улице все конница идет.

Тут подъехал ко мне барин молодой,

Говорит: «Напой, красавица, водой!»

Он напился, крепко руку мне пожал,

Наклонился и меня поцеловал…

Долго я тогда смотрела ему вслед.

Обернулся, помутился белый свет.

Всю-то ноченьку мне спать было невмочь,

Раскрасавец барин снился мне всю ночь.

А потом, уж как я вдовушкой была,

Пятерых я дочек замуж отдала,

К нам приехал на квартиру генерал,

Весь израненный, так жалобно стонал.

Пригляделась, встрепенулася душой:

Это тот же, прежний барин молодой,

Та же удаль, тот же блеск в его глазах,

Только много седины в его усах.

И опять я молодешенькой была,

И опять я целу ночку не спала.

Целу ноченьку мне спать было невмочь,

Раскрасавец барин снился мне всю ночь.

«При вечере, вечере…»

При вечере, вечере,

Ах, что при вечере, вечере,

Да при темных-то было сумеречках.

Прилетал да млад ясен сокол,

Прилетал да млад ясен сокол,

Да он садился на окошечко,

Да на серебряну причалинку,

Да на злаченую закраинку.

Как никто не видит сокола,

Да как никто не уприметит ясного.

Примечала ясна сокола

Да Устиньина-то матушка,

Говорила своей дочери:

«Ты, дитя ли мое милое,

Примечай-ка ясна сокола,

Ясна сокола залетного,

Доброго молодца заезжего».

«Государыня моя матушка,

Как у тя язык воротится,

Как уста да растворяются,

Зачастую вспоминаючи,

Мое сердце надрываючи.

Мне и так сердцу тошнехонько,

Ретивому обиднешенько.

У меня, у молодешеньки,

Резвы ноженьки подрезало,

Белы ручки опустилися,

Очи ясны помутилися,

Голова с плеч покатилася».

«Ах, запевай, подружка, песню…»

Ах, запевай, подружка, песню,

Запевай какую хошь,

А про любовь только не надо —

Мое сердце не тревожь.

Ах, балалаечка играет —

Слышу, дроля мой идет.

А мое сердце замирает —

Про меня песни поет.

Ах, только в доме украшенье,

Когда солнышко взойдет.

А только сердцу утешенье,

Когда дролечка придет.

Ах, два знакомые крылечка

В памяти осталися…

А на одном крыльце влюблялись,

На другом рассталися.

Ах, дорогой, такая сила

Одолела вдруг меня…

А сколько было — всех забыла,

Не могу забыть тебя!

«Ах, не было ветру…»

Ах, не было ветру,

Да навеяло,

Ах, не было гостей,

Да приехали.

Ах, полон-то двор,

Ах, саней да коней.

Въехали

На широкий двор,

Вломилися

Во новы сени.

Ах, раздавили

Золотую чару,

Ах, выпускали

Соловья из саду.

Восплачется,

Растужится

Свет Арина-душа:

«Свет вы мои

Сени новые,

Свет ты моя

Золотая чара,

Свет ты мой

Соловей в саду,

Не по чему

Мне погулять будет,

Нечем мне

Подруг потчевати,

Некому меня

Разбудити будет».

Тешили ее

Трое тешильника,

Они-то ее

Не утешили.

Тешил ее

Свет Василий государь,

Тешил ее

Сын Иванович:

«Ах, ты не плачь,

Свет Аринушка,

Ах, ты не плачь,

Свет Ивановна:

Ах, сени новы

Переставить велю,

Золоту чару

Перелить велю,

Ах, вместо соловья

Тебя сам разбужу».

«Вьюга во поле завыла…»

Вьюга во поле завыла,

Ой, люто, люто, люто.

На свидание, наверно,

Не торопится никто.

Ой, снег-снежок,

Белая метелица,

Говорит, что любит,

Только мне не верится.

Бьет по стеклам, бьет по крышам,

Бьет по каменной трубе.

Не глухая — слышу, слышу,

Мне самой не по себе.

Ой, снег-снежок,

Белая метелица,

Говорит, что любит,

Только мне не верится.

Через это завыванье,

Через белую пургу

На десятое свиданье

Я сегодня не пойду.

Ой, снег-снежок,

Белая метелица,

Говорит, что любит,

Только мне не верится.

Ой, вы, вьюги и бураны,

И глубокие снега,

Разрешаю вам буянить,

Но не дольше четверга.

Ой, снег-снежок,

Белое сияние,

Под окном — дружок,

Значит, быть свиданию!

«Во сыром бору сосенка…»

Во сыром бору сосенка

Зеленешенька срубленная,

Много, много на сосенке ветвей,

Много, много на кудрявой ветвей,

Вдвое, втрое отросточков.

Много, много у Арины подруг,

Много, много у Ивановны подруг,

Вдвое, втрое у Василья бояр,

Вдвое, втрое свет у Федорыча,

От переду сидят до дверей:

Впереди сидит большой барин

Да Василий свет Федорович.

Он об стол рукой постукивает,

Говорит, крепко наказывает,

Свет Аринушке приграживает:

«Ты, Арина, принимай дары,

Принимай дары великие:

Мому батюшке рубашечку,

Моей матушке рукавички,

Всему поезду по платёнчику».

«Не грози-ка, добрый молодец,

У меня дары готовые,

Перешиты, перекатаны,

Все в коробочку покладены,