Любимый деспот

Дом был тих в этот ранний час, так что, решив, что Осман еще спит, я начала исследовать холодильник, решая, что бы мне поесть. Организм требовал чего-нибудь вредного и калорийного, и я, в очередной раз наплевав на свой растущий вес, достала фермерские сосиски и яйца.

Загрузила кофемашину, хотя сама кофе полностью исключила из своего рациона.

– Доброе утро, – неожиданно раздался голос Османа позади меня, заставив меня вздрогнуть и обернуться.

Оглядев его, я лишь кивнула, вновь возвращаясь к приготовлению завтрака.

– Мы никуда не поедем, – поставил он меня в известность. – Я не собираюсь давать тебе шанс ускользнуть и…

– В таком случае вызови лабораторию сюда. Думаю, для тебя это не составит проблемы. Они заберут нашу кровь и проведут тест. И когда твое отцовство подтвердится, ты меня отпустишь, – вновь обернувшись, отчеканила я, не дав ему договорить.

– Я не собираюсь тебя отпускать. Мы всё решим и сможем…

– Я ничего с тобой решать не собираюсь! Мне не нужен мужчина, который считает меня шлюхой! – вновь оборвала я его на полуслове. – Сейчас же звони в лабораторию! Я не знаю, что я сделаю, Осман! Не доводи меня! – эмоционально воскликнула я, слишком напряженная из-за событий последних суток.

– Хорошо, я позвоню, только не нервничай так, – сдался он, тут же звоня своему секретарю и договариваясь с ней о том, чтобы у нас забрали образцы крови. – Надеюсь, ты не станешь устраивать спектакль? – завершив разговор, подозрительно спросил он у меня.

– Не стану, но лишь из-за того, что устала и просто хочу покончить со всем этим. Я не останусь с тобой. Ты сам всё испортил, и, строя из себя благородного, всего не вернуть.

Завтракали мы молча, после чего так же молча разошлись по разным углам дома. Через три часа люди из лаборатории уже были у нас и, очень быстро взяв нужный им материал, уехали. Результат обещали через четыре дня, но я настояла, чтобы Осман позвонил куда надо и поторопил их.

– Зачем спешить? – отнекивался он, почему-то не желая ускорять процесс.

– Затем, что я хочу как можно скорее покончить со всем этим и быть как можно дальше от тебя!

– Каким бы ни был результат…

– О, результат мне известен! Главное, чтобы ты теперь не обвинил меня в том, что я каким-то чудесным образом его подделала, – язвительно прошипела я.

– Зачем ты так? – начиная заводиться, спросил он.

– А как? Ты причинил мне достаточно боли, Осман! Я больше не собираюсь позволять тебе ранить себя. Звони в чертову лабораторию и договаривайся об ускорении!

А потом были бесконечные два дня, затянувшиеся как два года. В доме было абсолютно нечем заняться, кроме готовки, которую я со скуки взяла на себя. Осман как мог пытался вывести меня на разговор и вымолить прощение. Вот только виноватым он себя не считал.

Сама мысль о том, что он, как благородный рыцарь, решил закрыть глаза на мою мнимую измену и принять «чужого» ребенка, не давала мне остыть. В момент слабости это всплывало в моей голове, и чувство обиды наравне с ненавистью вновь отдаляли меня от него.

Не будь я беременна, возможно, и забыла бы про те обиды, что он мне нанес. Но сейчас я должна была думать не только о своем благополучии. Я не могла быть настолько легкомысленной. Кто знает, что завтра придет ему в голову и в чем он меня обвинит? Ребенку нужна стабильность, а Осман… Не уверена, что он мог мне ее дать.

17 глава

Проснувшись среди ночи от сильной боли в ногах, я не сразу поняла, что со мной, и запаниковала. Попробовала спустить ноги с кровати, но боль прострелила настолько неожиданно, что я замерла на месте, боясь пошевелиться.

– Осман! – закричала я, не зная, что делать.

– Ксюша? Что такое?! – появился он в дверях.

Услышал!

– Больно! – простонала я, пытаясь потереть ноги друг о друга.

– Где?! – запаниковав, откинул он покрывало, которым я прикрывалась.

– Кажется, это судороги, как же больно! – хрипя и сжимая зубы, сказала я, не понимая, почему всё это происходит!

– Нужно положить ноги в воду! Теплый душ должен помочь, а еще лучше теплая ванна! – сказал он, подхватывая меня на руки и относя в мою ванную.

Тут же помог мне устроиться в огромной мраморной ванне, прямо в одежде, и включил, отрегулировав, воду.

– Сейчас, лапа, – приговаривал он, садясь на колени около меня, беря одну ногу в свои сильные ладони и начиная твердыми пальцами разминать сведенные мышцы.

– Ох! – задрожала я от боли, впиваясь напряженными пальцами в края ванны, слезы непроизвольно покатились из глаз, и я прикрыла их, стыдясь своей слабости.

– Потерпи, лапуля, – нежно приговаривал он, переходя к следующей ноге. – Сейчас отпустит.

Постепенно боль сменялась облегчением, и острые иглы, впивающиеся в мышцы, перестали причинять такие страдания. Не знаю, сколько времени мы провели в ванной комнате, но к моменту, когда Осман начал избавлять меня от промокшей насквозь туники, я была настолько измучена, что не стала даже возражать.

Подхватив на руки, он завернул меня в полотенце и отнес в кровать, надежно укрыв покрывалом.