Любимый деспот

– А я держу не тебя, а своего ребенка, – ничуть не смутился этот нахал, накрывая мое небольшое пузико, как я его называла, рукой.

И черт бы его побрал за то, что делал он это настолько приятно, что меня мигом повело от повеявшей от него нежности. Сходящие с ума гормоны требовали, чтобы я уступила и привлекла его к себе. От меня требовалось лишь намекнуть, и Осман бы тут же поцеловал меня. Начал бы свои упоительные ласки, даря нам обоим невообразимое удовольствие и экстаз...

Но вредная и мстительная Ксюша, сидящая внутри, меня всё время одергивала. Сколько раз его близость почти заставляла меня сдаться, когда она поднимала свою голову и вынуждала меня отступить.

– Давай устроим вечер кино? – прервал муж мои размышления.

Муж. Чертов мозг отказывался называть его по-другому! Словно получив наконец столь желанное право на это, мое внутреннее «я» ликовало и думало об Османе только как о муже. Вот такая вот я слабая и безвольная размазня.

– Давай, – согласилась я, изо всех сил стараясь сдержать стон, когда его рука остановилась прямо под моей грудью.

– Но сначала обсудим произошедшее. Чем тебе не понравилась Эсмира? У нее лучшие проекты в городе, да и не только…

– Дело ведь не в лучшем, Осман. Она меня не слышала. Я знаю такой тип людей, да и ты, я думаю, тоже. Я хочу учувствовать в создании детской, а не просто одобрить дизайн, выбранный Эсмирой! Не понравилась она мне и все тут! – категорично заявила я.

Конечно, говорить про взгляды, бросаемые дизайнером в его сторону, я не стала. Как и о том, что ужасно позавидовала стройности и грации этой женщины. Не нужна мне рядом с собой для сравнения такая цаца. Я и так чувствовала себя бегемотом из-за прибавляющегося веса, не хватало мне только рядом подобной куклы, чтобы я чувствовала себя еще неувереннее.

Может, я и не готова была простить Османа, но и отдавать его другой женщине не намерена. То, что он проходит свое наказание, не значит, что другие женщины могут смотреть на него, как голодные кошки.

– Ну и черт с ней. Если не понравилась, найдем другую, – откинувшись на спинку кресла, притянул он меня к своей груди, обняв и уткнувшись мне в макушку.

– Осман… – запротестовала я.

– Посиди минутку, пожалуйста, лапа. Дай мне почувствовать себя. Я так соскучился по тебе, – отрывисто прошептал он, вдыхая запах моих волос.

«Я тоже соскучилась», – подумала я, но не сказала этого вслух, хватит уже того, что в глубине души, несмотря на свое нежелание, я начинала прощать его.

19 глава

– Как там Глеб? – спросила я Марю.

Осман ушел на мальчишник, а я, чтобы хоть как-то занять себя, позвонила домработнице Глеба, с которой успела сдружиться за то время, что гостила у него.

– В очередной командировке. Странно, что у этого мужчины вообще бывает время появляться дома, – вздохнула она.

– Мне кажется, не находись ты там, он бы и не возвращался, – затронула я деликатную тему их взаимоотношений.

– Глупости! Я лишь бездомная, которую он приютил, – тут же возразила она.

– Могла бы стать большим, если бы захотела. Ты сама держишь его на расстоянии. Смотри, найдется кто-то пошустрее и уведет его. Будешь потом локти кусать, – стараясь не думать о том, что моего мужчину в данный момент тоже может окучивать какая-нибудь танцовщица, сказала я.

– Хватит об этом, – попросила Маря. – Не хочу думать и говорить о Глебе. Ты смотришь на него сквозь призму вашей дружбы, я же знаю его намного больше твоего. Быть его девушкой – последнее, что мне нужно.

– Ладно, как скажешь, – согласилась я.

– Лучше расскажи, как там твой похититель? Я, честно говоря, все еще в шоке от того, что сделал твой бывший муж. У тебя жизнь поинтереснее моих сериальных героинь, – вздохнула она.

– Ох уж эти твои сериалы, как тебе не надоедает? Там же из серии в серию одно и то же! И кстати, в жизни это не так весело, как на экране. И он уже не бывший, а настоящий муж, – зачем-то добавила я.

– Я запомню, – лишь усмехнулась приятельница. – Значит, ты его простила? В прошлый свой звонок ты звучала намного злее и категоричнее, и сама запретила называть его своим мужем, – напомнила она.

– Не простила. Наверное. Не знаю, как объяснить, Марь, – в расстройстве застонала я, удобнее устраиваясь на диване. – Я не хочу его прощать, но прощаю. Понимаешь?

– Понимаю… – явно думая о чем-то своем, согласно вздохнула она со мной в унисон.

– Думаешь о Глебе? – догадавшись, спросила я.

– Думаю, хоть и не хочу. Наглец имел совесть поцеловать меня на прощание, – поделилась она.

– Ого! И как тебе? – с любопытством спросила я. – Мне он ничего об этом не говорил.

– А что, должен был? – явно нахмурилась она на том конце связи. – Неужели вы обсуждаете подобные вещи?! – возмутилась она.

– А что здесь такого? Мы взрослые люди, и нет ничего зазорного в том…

– Знаешь, я, кажется, понимаю твоего мужа. На его месте я бы тоже заревновала и подумала бы невесть что.

– Ну спасибо, – обиженно засопела я. – Я ему повод не давала, как и тебе. Если кто тут и ревнует, так это ты! – обличила я ее, а потом поняла смысл всех сказанных слов. – Марь? Ты что, и впрямь ревнуешь?