Любимый (м)учитель

Он никогда так не делал.

Она этого совсем не ожидала.

Он ушёл. Совсем.

А от тишины спасти должны мюзиклы, но не хочется. Самое лучшее — лечь спать. Сон — время пока за тебя всё делает воображение и минус часы ожидания.

И Вероника спала, долго-долго, до тошноты. Пока не заболела голова, пока незатекли спина и шея. И пусть каждый сон был об одном и том же, она не хотела из них выбираться.

Проснувшись под вечер достала конспекты и учебник по истории и села за стол, чтобы уже начать готвиться, но в голову не шло ничего. И никакая пощёчина не помогала.

было попросту жизненно необходимо собраться с силами и сделать это, иначе — никак.

День второй

Его нет и собака не стучит ногтями по паркету. Тишина, нет привычного бытового шума. Ничего, пустота, вакуум. И понедельник отвратителен, потому что забит профильными предметами, зато есть танцы.

Раньше по понедельникам его можно было увидеть в концертном зале. Как бы случайно он появлялся и стоял в тени, будто бы никто не заметит, но как его не заметить?

Потому репетиция, а потом и несколько часов в одиночестве с музыкой, но он не пришёл.

Лев

Ты в норме?

Да, конечно.

Как себя чувствуешь?

Нормально, спасибо.

Если хочешь, можем выпить кофе?

Спасибо, ты хороший, правда.

Это “да”?

Это “без разницы”. Если ты хочешь

пить кофе с безучастным телом — валяй.

Они со Львом перешли на “ты” пока ехали в воскресенье утром с дачи. он просто завёл этот разговор и спросил можно ли, а она пожала плечами и сказала “можно”. Говорить кому-то “вы” Веронике больше не хотелось, тем более Льву, будто Егор забрал это себе.

Потому она побрела пить кофе со Львом который на “ты” и почему-то расстроилась увидев его за столиком одного.

— Привет, — Лев, огромный сильный человечище, улыбнулся и стал, чтобы Веронику обнять.

— Ты за мной шпионишь?

— Нет, честно! Просто решил, что тебе стоит развеяться. Скучаешь по нему?

— Ты хочешь говорить о нём? — ядовитая усмешка Вероники уколола Льва, будто это он виноват в чём-то.

Это он забрал Егора и внушил ему всякое.

— А ты?

— Нет. И знать ничего не хочу. Не от других, это точно. Поговорим о другом. о тебе, о погоде, о искусстве.

И Лев покорно кивнув, говорил о себе, о погоде и искусстве, в тайне радуясь, что они не трещат без умолку о Егоре.

День третий

— Соболева! — окликнула Веронику староста. — У тебя пересдача по истории, в деканате передали! Кабинет триста пятый, там все наши. Готова?

Вероника кивнула и пошла в триста пятый. Сегодня она даже не повторяла и не держалась за учебник, как за спасательный круг.

Примечание:

Дайте мне белые крылья, — я утопаю в омуте,

 Через тернии, провода, — в небо, только б не мучаться.

 Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком

 Разрыдаюсь косым дождем; знаешь, я так соскучился!

Я так соскучился — Порнофильмы



=Над любовью короли не властны*

- Иванова! К станку! — объявил Егор Иванович, пододвигая перепуганной «бывшей» планшет, на котором генератор случайных чисел определял номер билета.

Иванова ткнула кнопку и стала следить за тем, как мелькают темы, молясь, чтобы выпало, что-то знакомое, а Егор старательно не смотрел на неё, потому что боялся дать повод для очередной истерики.

Шоу было сейчас совершенно не нужно, особенно в присутствии Соболевой, которая вот вот должна войти в аудиторию. Почему-то пока её тут не наблюдалось, и оттого становилось неуютно. Неужели не придёт?

За партами сидела «сборная неудачников», классический набор пересдающих. Иванова тут новенькая, и не с тех пор, как потеряла протекцию от преподавателя, скорее причина была в жуткой невнимательности неожиданно нашедшей на почти старательную студентку.

«Неужели она так влипла, что теперь ничего не соображает?» — думал про себя Егор, пока Иванова кряхтела над билетом.

«Хотя, скорее хочет показаться на глаза…» — Бинго! Егор Иванович, не зря же она так разоделась.

Планшет неумолипо предлагал аж три вопроса, а Соня с трудом выдала что-то сносное лишь на один.

«Что же будет с Вероникой?»

За три секунды до того, как дверь аудитории открылась, Егор услышал цокот каблуков. Шаги были не торопливыми, лёгкими и казалось, что обладательница этих чудесных ног, плывёт к кабинету, а не идёт. Егор Иванович идеализировал, но ему было приятно так думать. Он хотел мысленно восхвалять все достоинства этой чудесной девчонки, которую всё ещё называл монстром, ведьмой, своим проклятием и даже по прежнему злился на неё, но уже не ненавидел.