Любимый (м)учитель

Каждое утро Вероника вставала с постели и ещё минут десять думала о том, как он просыпается. И хотела быть рядом. Каждую лекцию, перед которой Вероника тряслась как осиновый лист, теперь она хотела видеть его, и как свет из окна золотит его волосы, такого же непонятного цвета, как окрас шерсти его пса. Каждую встречу Вероника воспринимала как новую главу их прекрасной волшебной любви, почти уникальной. И больше всего на свете боялась, что однажды к этому привыкнет.

А Егор Иванович был мужчиной умным, сообразительным и Веронику Соболеву удивлял. Хотя казалось бы… чурбан чурбаном. Интеграл бездушный.

Вероника Соболева шла по заснеженной, впервые за эту осень, улице и куталась в пальто. Снежинки оседали на поля её чёрной твидовой шляпы, а по лицу катились слёзы. Романтично.

Это могло бы стать кадрами из какого-нибудь клипа на красивую песенку.

Вероника шла долго, и радовалась, что ночь хоть и снежная, но тёплая. Она бы прошла ещё сто тысяч киллометров.

Егор Иванович Волков люто, до зубового скрежета и яростного рыка из самой груди… любил Веронику Соболеву, и это не обсуждалось.

Вот сейчас он смотрел ей вслед, сжимал кулаки так, что ногти вонзались в кожу, а хотелось догнать, раздробить дурочке каждую косточку, прогрызть шею, вытрясти всю дурь…

И надо же было из всего ВУЗа, именно эта “звезда” ему досталась! Самая ненавистная.

Ненависть Волкова к Соболевой брала своё начало ещё на её первом курсе. Он плохо запоминал имена и фамилии студенток, они часто крутились рядом, и что-то подсказывало, только из-за пресловутого “запретный плод сладок”, “студентка и преподаватель”, “разница в возрасте”, “влюбиться во властного героя” и тд. и тп.

Но вот Веронику Соболеву запомнил навсегда… занятно, но вспоминая теперь самого себя пару месяцев назад, он не верил, что вот так всё сложилось.

Егор её не догонял, просто шёл следом. А Вероника не убегала, только немного опережала.

— Звезда, блин! — окликнул он, наконец, когда улица взяла и закончилась, превратившись в набережную. И спускаясь по ступенькам к красивой прогулочной площадке, Вероника заскользила на своих каблуках, готовая тут же распластаться.

— М… н… — промычала в ответ. Егор еле успел её поймать, а она выдернула руки и пошла дальше.

Остановилась у парапета и вцепилась в него обеими руками, точно могла и тут упасть.

Егор скрестил руки на груди и стал ждать.

— Чего вы ждёте? — спросила она.

— И чего ты сбежала? Там только… торт вынесли, — спросил Егор.

— Потому что вы… — начала она и не договорила. Сделала ещё шаг вперёд и уткнулась лбом в ледяной парапет, а потом упёрлась в него подбородком.

— Что я? — он к ней подошёл поближе и хотел было обнять, но не решился. Отдёрнул руки.

— Какая ты глупая, Вероника, — он говорил не то просто тихо, не то почти шёпотом. — Ты очень глупая…

Она закрыла глаза и вздохнула.

— Вы всегда мне это говорили, — ответила ровно. Очень спокойно.

И как укротитель, медленно он сделал к ней шаг, встал за её спиной и тоже взялся за парапет, чтобы ей уже некуда было от него деться.

И выдохнул с облегчением, когда она не дёрнулась и не вывернулась. Даже чуть прислонилась к его груди спиной, но это могло быть просто фантазией.

Егор снял её шляпу и положил на бетонную лавочку, рядом с которой они стояли. Теперь можно поцеловать её макушку. Но позже, ей нужна минута.

— И буду говорить. Всю жизнь это слушать будешь… — поцеловал. Пусть дыханием, словами, но она почувствовала — это точно. Потому что вздрогнула.

— Вы в это верите? — спросила она. — В белое платье… в навсегда…

— Я удивлён, что ты не веришь, — улыбнулся он.

— Вы думали, что если я столько по вам страдала, то наверняка верю? Я месяц назад была готова просто оказаться на месте Ивановой, которую вы целовали в аудитории на столе. Просто на один раз… Лишь бы узнать как это. А вы мне предлагаете это…

— Что тебя пугает?

Егор осторожно отнял руки от перекладины и опустил на её замёрзшие пальцы. И от этого касания будто ниточка магии, протянулась между ними невесомая, прекрасная связь. Она мурашками прошлась по телам, теплом сконцентрировалась в груди, свилась там змейкой и стала нагревать кровь.

Как всегда.

— После радости неприятности по теории вероятности…

— Кто тебе это сказал?

— Надежда Ивановна… Учительница английского, — ответила Вероника и Егор её тут же решил обнять, потому что внутри всё перевернулось, перекрутилось.

— Какая ты… глупая… Ты и правда в это веришь?

— Да. Верю. После радости неприятности. Ясно? Всегда.

— Проверяла?

— Проверяла.

— А у двоих неприятности не случаются? Сразу? Ну там… в горе и в радости и всё такое?

— М-м… — промычала зажатая в капкан Вероника.