Читаем Любимый ученик Мехмед (СИ) полностью

Любимый ученик Мехмед (СИ)

В турецком Интернете гуляет множество стихов Мехмеда (Авни), и даже можно скачать «Диван Авни» в современной турецкой орфографии (издание, которое подготовил профессор Мухаммед Нур Доган). Скажу честно — самостоятельно прочитать эти стихи я не могла, поэтому искала подсказки в виде английских подстрочников.

Таким образом, глядя в оригинал и ориентируясь на английский подстрочник, я сделала литературный перевод некоторых газелей из этого собрания. Три газели приведены в тексте романа:

Газель 11-я:

«Румянец щёк твоих я воспою в стихе подобно соловью…»

Газель 22-я:

«О, виночерпий, дай вина! Тюльпаны через день-другой исчезнут…»

Газель 59-я:

«Когда шиповник облачён в цветения наряд…»

Формально все три могут быть обращены как к женщине, так и к мужчине, но в 11-й газели всё же есть указание, что Мехмед выражает свою любовь к мужчине или юноше, поскольку там упоминаются кудри — в восточной поэзии это типичный атрибут возлюбленного. Если бы речь шла о женщине, упоминались бы косы — тоже типичный атрибут, но уже женский.

* * *

Франц Бабингер в книге «Мехмед Завоеватель и его время» (Franz Babinger «Mehmed the Conqueror and His Time») приводит 59-ю газель как доказательство своего тезиса о том, что Мехмед — посредственный поэт. На мой взгляд, Бабингер преувеличивает. Гением Мехмед, конечно, не был, но претензии, которые Бабингер предъявляет к нему как к поэту, несостоятельны:

1) Прежде всего, Бабингер говорит, что у Мехмеда нет поэтической индивидуальности, потому что образы, метафоры и даже сами идеи его стихов позаимствованы у других поэтов.

Но Мехмед же не европейский поэт! Если европейский поэт ищет новые формы и образы, то на Ближнем и Среднем Востоке поэт пытался не стать родоначальником нового направления, а гармонично вписаться в существующее.

Если вам нужна индивидуальность, то поэзию Ближнего и Среднего Востока вы напрасно читаете — тут поэт проявляет самобытность не потому, что хочет, а потому, что большой талант не спрячешь. Индивидуальность проявляется сама собой, но поэт к этому не стремится, а стремится поддержать традицию.

Например, в 11-й газели Мехмеда (Авни) есть строки:

Сказать: «Пускай ресницы-стрелы красотой убьют тебя», —

Мог лишь храбрец, кто не узнал сердечных мук стезю.

А теперь сравните это со строками, которые мы встречаем у известных поэтов Ближнего и Среднего Востока.

Здесь и далее все стихи, кроме стихов Мехмеда, цитируются по изданию: Любовная лирика классических поэтов Востока. — М.: «Правда», 1988.

Перевод с арабского языка:

Ибн аль-Араби (1165-1240)

Каждая взглядом целит — не думай сердце сберечь! Ресницы — острые стрелы, взгляд — индостанский меч.

Перевод с персидского языка:

Рудаки (ок. 860-941)

Твой локон — смертоносный лук, твои ресницы — стрелы.

Хафиз (1325-1389)

Сколько раз ресницы-стрелы моё сердце поражали! Брови — чёрные луки, а стрелы — ресницы. Поражают и скромника, и гордеца.

Джами (1414-1492)

Убийственны твои чарующие взоры, Ты стрелами ресниц грозишь, сердца пронзая.

Как мы видим, они все заимствуют друг у друга. И это признанные, настоящие мастера, а если следовать критериям Бабингера, получается, что кругом одни посредственности. Нельзя судить восточную поэзию по критериям европейской, поскольку у поэтов Ближнего и Среднего Востока есть общий фонд поэтических образов, откуда каждый берёт по мере надобности, и никто никого не упрекает в повторах.

Именно поэтому 22-я газель Мехмеда (Авни) имеет начало, которое мы встречаем у многих поэтов:

О, виночерпий, дай вина! Тюльпаны через день-другой исчезнут.

Мехмед намеренно заимствует у классиков, чтобы подчеркнуть свою связь с традицией (в данном случае суфийской).

Перевод с арабского языка:

Башшар ибн Бурд (714-783)

О, виночерпий — я в огне, налей же мне, налей!

Перевод с персидского языка:

Омар Хайам (ок. 1048 — ок. 1123)

Виночерпий, бездонный кувшин приготовь!

Саади (1210–1292)

Эй, виночерпий! Дай кувшин с душою яхонта красней!

Амир Хосров Дехлеви (1253-1325)