Любимый ученик Мехмед (СИ)

— Значит, они друг друга не любили.

— Не любили? Почему? — с интересом спросил Андреас и даже изумился: «Надо же! Я ещё ничего не успел рассказать, а у мальчика уже есть суждение».

Меж тем принц уверенно пояснил:

— Я думаю, учитель, что они были просто друзьями, ведь друзья тоже хотят быть вместе, но не так, как влюблённые. Вот если бы они… как ты сказал… сблизились, тогда это считалась бы любовь, а так это дружба.

— Значит, по-твоему, всё просто? — продолжал спрашивать учитель, но теперь мальчишеские суждения не занимали, а скорее забавляли его. — Если привязанность привела к телесному сближению, тогда это любовь? А если не привела, то дружба?

— Да, — кивнул Мехмед. — Друзья не сближаются, а влюблённые всегда сближаются, если им не мешать. И они не настоящая пара, пока не сблизились.

— То есть ты полагаешь, что близости между друзьями быть не может, а любовь без близости — не любовь?

Мехмед кивнул, совсем не ожидая подвоха, так что молодой грек не удержался и тихо засмеялся:

— Ах, мальчик, как же мало ты знаешь!

На лице принца появилось озадаченное выражение. Он, конечно, доверял учителю, но услышанное противоречило всему, что Мехмед успел узнать в жизни — Андреас видел это ясно.

— Но как тогда различаются дружба и любовь!? — воскликнул Мехмед, совсем позабыв, что об этом лучше говорить тихо.

Андреас приложил палец к губам и глазами указал на закрытые двери класса, поэтому ученик уже шёпотом, но с прежней запальчивостью продолжал:

— Учитель, я не понимаю. Ты говоришь странно, ведь если мы видим двоих, которые ходят вместе и в разговоре согласны друг с другом, то говорим «они друзья». А когда мы знаем, что они ещё и спят вме… то есть у них телесная близость, мы говорим «они не друзья». Разве не так? Это уже не дружба, даже если сами двое твердят, что лишь дружат.

Произнося это, Мехмед явно вспоминал некую историю, которая происходила у него на глазах, и потому грек, чтобы убедить мальчика, оказался вынужден признаться:

— Я могу поведать тебе о своём опыте, и он противоречит тому, что ты сейчас говоришь.

Принц всё больше недоумевал.

— Одно время я жил в Афинах, — начал рассказывать Андреас. — У меня там были и, надеюсь, остаются друзья, то есть такие люди, которые понимают меня и имеют сходные интересы. Мои друзья не считают грехом и преступлением ту любовь, которая может возникнуть между двумя мужскими началами.

— Этих друзей много? — настороженно спросил мальчик.

— Нет, всего несколько.

— А кто они? — продолжал спрашивать Мехмед, но настороженность так и не ушла. Неужели, ученик ревновал?

Желая убедить мальчика, что повода для ревности нет, Андреас заговорил непринуждённо:

— Двое из них — учителя, как я. Ещё один — просто богатый человек, который может жить на доходы с имений и не думать о заработке. Есть также поэт. И ещё один мой друг занимается торговлей. Как видишь, всего пять человек, и эти пятеро не приняли бы в свой круг никого случайного. Они долго присматривались ко мне, прежде чем сделать меня шестым в их собрании. И с тех пор оно не пополнялось. Нас было всего шестеро.

— Среди твоих друзей есть юноши? — Мехмед нахмурился.

— Нет, мои друзья либо одного возраста со мной, либо старше.

Принц кивнул, больше не задавая вопросов. Известие о том, что среди друзей учителя все очень взрослые, сразу успокоило ученика. Теперь Мехмед не ревновал и просто слушал, а учитель продолжал рассказывать:

— Случалось, что мы собирались все вместе или по двое, чтобы поговорить и выпить вина. Случалось, мы говорили о Сократе и сожалели, что живём в иное время, ведь даже во времена Сократа, несмотря на его печальную судьбу, мы могли бы не скрывать свои особые пристрастия, а сейчас можно довериться лишь друг другу. Доверие особенно важно, когда тело из-за воздержания начинает бунтовать. Вот почему случалось, что если двое из нас вели уединенную беседу, то понимали, что могут…, - грек задумался, чтобы подобрать слово помягче, — друг другу помочь.

Мехмед наморщил лоб:

— Учитель, это значит… Ты говоришь про… сближение?

— Да.

— А как это происходило?

Вот уж чего четырнадцатилетнему мальчику не следовало знать! Конечно, в общих чертах он знал — слышал где-то, ведь на улицах многие люди, далёкие от подобных дел, рассуждают об этом в весьма грубой форме. И всё же дополнять такие знания Андреас не собирался.

— Не спрашивай о подробностях, — ответил учитель. — Это не важно. Я просто хотел сказать тебе, что всё, что я делал со своими друзьями, а они — со мной, само по себе не значит ничего. Это не любовь. Да, это грех народа Лута. Но не любовь. То есть не то, о чём ты хочешь знать. Я и мои друзья не чувствовали, что влюблены друг в друга. Сколько бы мы ни… сближались, мы так и оставались друзьями, и для нас были ценнее наши беседы, а отнюдь не то действие, которое эти беседы прерывало.

Последние фразы Андреас произнёс громче, уже не считая свою речь непристойной, но принц по-прежнему оставался задумчивым, будто пытался представить себе пресловутое «сближение»: