Любишь? Счастлива? (СИ)

Наутро Любе позвонил ее давний знакомый - актер Академического театра, который когда-то вел в ее старших классах театральный кружок, где Люба была явной фавориткой. Гриша. Точнее, Григорий Городков, конечно. Гришей он был только для своих и для Любы - в частности. Они сохранили теплые отношения и по окончании их общей деятельности. Он всегда с удовольствием приглашал ее на свои премьеры, она, в свою очередь, с не меньшим удовольствием принимала эти приглашения.

Так и в этот раз. Гриша звал на предпремьерный закрытый показ какого-то нового модного спектакля. Речь шла об антрепризе, так как в Академическом был строго классический репертуар. Иногда Городков соглашался на "левые" предложения, если они были ему интересны.

Люба рада была его слышать. Они давным-давно не общались, и она уже в какой-то момент подумала было, что, наверное, их приятельство само себя исчерпало. Очень приятно было осознать свою неправоту!

Чтоб вовремя попасть на спектакль, Люба вынуждена была отпроситься из лаборатории немного раньше - ей хотелось еще успеть заехать домой переодеться. Светлова на тот момент в лаборатории не было. Ответ пришел в смс: "Была б моя воля, я б так и держал тебя у себя под боком, но культура это святое. Иди". Она довольно мурлыкнула что-то одобрительно-благодарное.

Вечер удался. Еще за полчаса до начала загримированный Григорий встретил Любу у входа - билетов не полагалось, пропускали только под личным контролем самих артистов. Она еще растерянно оглядывалась по сторонам, соображая, где тут нужная дверь и к кому обращаться, как со стороны служебного входа выскочил Гриша и, приобняв ее за плечи со словами: "Это ко мне!", провел Любу в фойе мимо охраны и контролеров. Это несколько заинтриговало собравшихся там ранее: Городков был уже довольно известным артистом, в последнее время стал часто сниматься в кино, и интерес к его личной жизни, безусловно, волновал общественность.

Сам спектакль Люба не очень поняла, но атмосфера некоторой избранности завораживала. Рядом с ней в зале было несколько знаменитых артистов, еще с десяток эпизодников... Чувствовалось, что здесь собрались только свои, показ был, что называется, "родительским". Люба с интересом наблюдала за известными лицами в неофициальной обстановке, несколько дублируя театральный эффект.

Традиционно преподнеся Грише цветы на поклонах, Люда, повинуясь опять-таки давно сложившейся схеме, отправилась поджидать его у выхода. Абсолютно всегда после его спектаклей, на которые Городков ее приглашал, он выходил к ней обменяться впечатлениями. Когда-то они вместе шли до метро, когда-то он бежал обратно к режиссеру на разбор полетов - как получалось.

В этот раз ждать пришлось довольно долго. Люба даже начала подмерзать и уже совсем было собралась позвонить Грише и, извинившись, уехать домой, как появился он сам. Усталый, но довольный.

-- Привет еще раз, - он поцеловал ее в щеку, - прости, что так долго. Пока грим смыли, пока переоделся... Ты сегодня очень красивая! - он оглядел ее с ног до головы. - Спасибо за цветы. Как тебе?

-- И тебе спасибо за хороший вечер, Гриш, - улыбнулась Люба, - я не все поняла, но в целом мне понравилось.

-- Да? А что не поняла? Слушай, мне сейчас надо на разбор спектакля - пойдем со мной? Заодно сможешь спросить...

Люба растерялась. На дворе начало двенадцатого, прогон был изначально довольно поздним, а сейчас еще это обсуждение?.. С одной стороны, было, конечно, интересно. С другой - откровенно говоря, не совсем понятно, в качестве кого она должна была бы там присутствовать?..

Видя, что девушка колеблется, Григорий чуть понизил голос.

-- Пошли! Вроде это ненадолго должно быть, потом все вместе поедем отмечать премьеру. Поедешь со мной? - он смотрел ей в глаза.

Люба пыталась мгновенно просчитать все перспективы развития ситуации, но ни одна из них не выглядела в ее понимании гармоничной. Гриша ей всегда был симпатичен, безусловно. В выпускном классе в том самом театральном кружке, в котором он преподавал, все девчонки были в него немного влюблены, кто тайно, кто явно. Люба относилась к категории первых. Но на тот момент юным воздыхательницам не исполнилось и семнадцати, а Городков был женат, и о каких бы то ни было реальных отношениях речи в принципе быть не могло. Впрочем, ее и не было, и Любе вполне хватало приподнято-романтического настроения, не оставлявшего девушку во время всех их репетиций и творческих поисков.