Любишь? Счастлива? (СИ)

Тем же вечером Люба поговорила с мамой. Ее опасения не под­твердились: мама весьма спокойно восприняла новость о романе с начальником. Тем более, что это была не совсем новость: как известно, материнское сердце - вещун, и мама по ряду причин уже почти обо всем догадывалась. Лидия Алексеевна очень лю­била свою единственную дочь, и готова была всегда ее выслу­шать и поддержать, с чем бы та к ней ни обратилась. Поэтому особенного потрясения ни у кого не было. Понятно, что факт на­личия у начальника четверых детей от предыдущего брака мало кого мог воодушевить, но с учетом того, что развод состоялся еще до знакомства с ее дочерью... в принципе, как мать, она не видела ничего криминального в этом романе. Лидия Алексеевна смотрела на довольное лицо Любы, когда та прибегала, погово­рив с ним по телефону; понимала, что это именно он, а не подруга приглашает ее на выставки и в театры; знала, что на­чальник провожает ее до самой двери в общий коридор, боясь отпускать одну в вечерний подъезд... В конце концов, - решила мама, - это ее выбор. И, зная по опыту знакомых, что выбор этот может быть несравнимо хуже по множеству критериев, дала до­бро на знакомство с кавалером.

Идея состояла в том, что на время папиной командировки Шура захотел переманить Любу к себе в берлогу, чтоб хоть немного времени побыть вместе в спокойной обстановке взамен встреч на бегу в последнюю неделю. И его представления о порядочно­сти подсказывали ему, что без знакомства с мамой барышни подобное приглашение в гости на несколько дней будет выгля­деть не особенно прилично. Да и Люба на такое не пойдет, ей дороги хорошие отношения с семьей. Папе она пока боится при­знаваться - оно и ясно, но и это не за горами, - он, как человек более опытный, прекрасно это понимал.

И Лидия Алексеевна, и Александр Иванович изрядно волнова­лись. Оба они в глубине души очень хотели друг другу понра­виться - хотя бы ради спокойствия Любы. Ну и для упрощения прочих бытовых моментов.

Мама приготовила мясо по особому рецепту, который прибере­гала для самых торжественных случаев. Напекла блинов - Люба как-то обмолвилась, что любимая шурина забегаловка - "Тере­мок". И радушно вышла встречать гостя, преодолевая некото­рую взаимную неловкость. Шура, в свою очередь, явился с цве­тами и коробкой конфет "Ферреро Роше", будучи также осве­домлен о маминых слабостях. Разговор очень быстро сменил окраску с нервозно-формальной на практически семейную: Ли­дия Алексеевна с Шурой, будучи представителями одного поко­ления, мгновенно нашли общий язык и, более того, выяснилось, что у них преподавала одна и та же физичка в старших классах - просто имя у учительницы было редкое, и когда мама его произ­несла, Шура автоматически добавил к имени-отчеству и фами­лию... После маминого выпуска Агния Марковна ушла в дру­гую школу, где как раз переходил в восьмой класс юный Шурик Светлов.

В коридоре мама шепнула Любе: "Вроде, вполне нормальный человек. Мне понравился. На тебя смотрит влюблен­ными глазами и видно, что и сам не обидит, и никому не позволит. Так что ладно, ез­жайте. Но с отцом сама потом объясняться будешь!" Люба чмокнула маму, они с Шурой подхватили ее рюкзак с тряпками, лыжи (хотелось выбраться в ближайший парк) - и унеслись в его нору.

Назавтра была суббота, и они вылезли из постели только когда начало смеркаться - все не могли оторваться друг от друга. В ближайшем кинозале шел "Дневной дозор", и они отправились его смотреть. Кино запомнилось надолго. Не столько самим фильмом - он как раз особого впечатления не произвел, - сколь­ко тем, что любины сапоги не успели высохнуть после вчераш­ней прогулки, и она, надев две пары шерстяных носков, пошла приобщаться к искусству в шуриных кроссовках сорок третьего размера... Смотрелось это очень своеобразно, но им было ни до чего вокруг. Это была их сказка, их бегство от реальности - можно сказать, как угодно. Они часами бродили по заснеженно­му лесу и говорили, говорили, говорили... Так и пролетели несколько дней - матрасная жизнь перемежалась с долгими прогулками и бесконечными разговорами.

Как-то вечером они доехали до ближайшего торгового центра - у Шуры пришла в негодность последняя сковородка, и вопрос требовал незамедлительного решения. Выйдя из стеклянных вращающихся дверей, Люба остановилась, доставая сигареты. Не то дразня, не то любопытствуя - так и не смогла потом разобраться, чем был продиктован ее интерес, - она задала ему давно занимавший ее вопрос.

-- Слушай, а тебе правда не скучно со мной? Ты часто молчишь в последнее время - что-то случилось?

-- Да нет, не то что бы случилось, - он затянулся сигаретой, - Лю­бах, я люблю тебя. Но я довольно незавидная кандидатура... На кой тебе? Я очень боюсь сломать твою жизнь.

-- Шур, это звучит так, будто ты изящно подбиваешь клинья под наше расставание. Честно. Эдак деликатно пытаешься намекнуть, что, мол, не готов для отношений - или как это бывает в сериалах? Как-то неожиданно, - подшутила она, вспоминая последние дни и часы, проведенные вдвоем - как говорится, ничто не предвещало.