Любить Джона: Нерассказанная история

Мы решили, что в Нью — Йорке будем жить в моей однокомнатной квартире, которую Джон всегда считал уютной и симпатичной. Предыдущие пять месяцев мне приходил счет за аренду жилья, и я платила 195 долларов из своих сбережений. Я никогда ничего не хотела от Джона, но мысль о том, что за пять месяцев я истратила 1200 долларов, действовала мне на нервы: я копила их три года.

Когда я сказала Джону, что не могу больше позволить себе платить за аренду, он сказал: «Я хочу, чтобы у нас всегда было. где остановиться в Нью — Йорке.» Мне не хотелось терять квартиру, и Джон посоветовал отсылать мой счет за аренду его бухгалтеру.

Потом Джон позвонил Йоко и сказал, что мы едем. «Если понадобится, найдешь нас у Мэй», — добавил он. Мы собрались и на следующий день уехали.

Когда мы добрались ко мне домой в Нью — Йорке, Джон растянулся на кровати. «Хорошо быть снова в Нью — Йорке! Я всегда чувствую себя лучше здесь!» Он не придуривался. Почти сразу произошла удивительная трансформация, и наша жизнь в Нью — Йорке стала исключительно нормальной, весьма напоминающей то время, когда мы были вместе в конце лета, когда Йоко была в чикаго. Мы рано вставали и ложились, как только заканчивалось шоу Джонни Карсона. По утрам мы пили кофе, читали газеты и звонили по телефону. Джону, раньше не любившему ходить пешком, нравилось бродить по Манхэттену, и после обеда мы обычно подолгу гуляли. Особенно нам нравилось прохаживаться по пятой авеню, рассматривая витрины магазинов. Время от времени люди обращали внимание на Джона, но, к их чести, не беспокоили его.

По соседству с моим домом мы обнаружили небольшой мексиканский ресторанчик и постоянно заходили туда отведать мексиканские комбинированные блюда. Больше всего Джон любил хопперы, и мы часто набирали их полную сумку и брали с собой домой. По вечерам мы иногда ходили в кино, стоя в очереди за билетами, как все. Больше всех нам понравился фильм «Как Все Было».

Вечером Джон также любил ходить в ресторан «Дом» Ричарда Росса. Ричард, которого я представила Джону, с удовольствием обслуживал его. Как только мы появлялись там, Ричард бросал все и не отходил от Джона, считая за честь принимать его у себя. Джон понимал, что нам нужны друзья. В обществе он чувствовал себя хорошо только с друзьями — музыкантами. Однако он полагался на таких людей, как Росс и Эллиот Минц. Джон всегда считал, что посторонние чего — то ждут от него, чего — то, что он может не выполнить, и поэтому он всегда боялся их. Он знал, что никогда не разочарует Ричарда: один лишь вид Джона приводил того в трепет. Порой казалось, что такое рабское преклонение перед Джоном позволяет ему чувствовать себя на публике раскованно.

Джон несколько раз напился в «Доме», а также один раз в японском ресторане, но не буянил.

Кроме хорошего настроения были и другие показатели того, что он в отличной форме. Он отчаянно хотел писать новые песни, но в течение предыдущих четырех месяцев к нему ничего не приходило. Почти сразу, как мы прибыли в Нью — Йорк, когда Джон ложился спать, он начинал записывать слова, фразы и образы в блокнот, который всегда был возле кровати с его стороны. По утрам он с восторгом рассматривал свои записи.

С каждым днем он становился все более уверенным в себе. В конце нашей первой недели в Нью — Йорке я заболела, а в доме не было еды. К моему изумлению Джон вызвался сам сходить в супермаркет.

«Чего ты хотела бы?» — спросил он.

«Я сама схожу», — сказала я.

«Нет, у меня есть деньги. Я могу сходить.»

Мы составили перечень продуктов, и Джон пошел в магазин. Через полчаса он вернулся с двумя мешками. Он ликовал. «Я не ходил в магазин уже с детства. Мне это ужасно понравилось!» — воскликнул Джон. Прогулка в супермаркет может показаться тривиальной, но для Джона это было большим делом, ибо он сам в такие общественные заведения никогда не ходил. Он горел желанием снова пойти в супермаркет, что и сделал. Скоро у него вошло в привычку выбирать, что он хочет поесть, вместо того чтобы есть, что ему дадут. Джон также стал спокойно расплачиваться в кассе. В Лос — Анджелесе ему нравилось, когда за него платили другие, потому что считать мелкие деньги, как и набирать номер телефона, было нудно. Мне же хотелось, чтобы Джон действовал независимо, и на эти походы в супермаркет я смотрела как на важный шаг в этом направлении, и очень ему радовалась.

Джон даже стал более решительно разговаривать с Йоко по телефону. Эти звонки начались в ту ночь, когда мы приехали. Оставаясь безучастным ко всему, что бы она ни говорила ему, он не желал тратить на нее много времени. Часто он отходил от телефона через три — четыре минуты. На следующий после приезда день Джон не на долго съездил в Дакоту. Это был визит вежливости, и он вернулся уже через полчаса. Йоко, видя отчужденность Джона, стала в конце концов звонить реже и, похоже, теряла интерес к руководству нами.

Через пару дней после нашего приезда была назначена встреча Джона с его адвокатами. Эту встречу проводили Гарольд Сидер, Дейвид Долдженос и Майкл Грэхем.

Если кто — либо из Битлов выпускал сольный альбом, как " M i n d G a m e s " Джона, деньги от продажи пластинок уходили в Эппл. В Англии эти гонорары были заморожены судом. Убежденный в том, что теперь у него будут самые успешные соло — альбомы, Пол МакКартни решительно хотел, чтобы гонорары за них шли непосредственно ему. Лучшим способом достичь этого было выработать удовлетворительное условие раздела Эппл. Пол, из БИТЛЗ настаивал на этом больше всех.

Разбирательство дел в Эппл выдвинуло новые проблемы. Предъявил иск Аллен Клайн. Он подал в суд на Джона, Ринго и Джорджа за нарушение контракта, а также на корпорацию Эппл, поскольку с ним было подписано соглашение об управлении этой корпорацией БИТЛЗ. Хотя Пол был партнером в Эппл и, как партнер, тоже попадал под иск Клайна, он не собирался отдавать ему деньги от своих сольных альбомов. Он настаивал на том, что остальные БИТЛЗ должны компенсировать ему деньги от его сольных альбомов, которые пойдут Клайну, если тот выиграет дело.

Было удивительно видеть, как много проблем возникало при разделе Эппл. Например, в недвижимое имущество корпорации входили и дома БИТЛЗ. Нужно было выработать решение, как разделить все имущество и состояние Эппл.

В добавок, все расходы Джона и Йоко в Нью — Йорке также относились к корпорации Эппл.

Джон сказал мне, что эти расходы оцениваются в два миллиона долларов. БИТЛЗ не хотели принимать их, а особенно расходы на выпуск альбомов Йоко. От Джона требовали, чтобы он вернул корпорации эти деньги.

Казалось, что Джону предстоит до бесконечности выяснять все эти проблемы. Во время встреч он внимательно слушал, время от времени задавая вопросы по каким — либо пунктам. Однако главное, что его заботило, был «конечный счет». Джон считал, что в любом случае он должен будет кому — то что — то отдать для решения проблемы. «Какую сумму мне придется отдать им? Придется ли мне отдать права на какие — нибудь альбомы или песни?» — спрашивал он в упор. Для него это было главным, и он не хотел, чтобы кто — то прибрал к рукам то, что, как он считал, по праву принадлежало ему.

В конце недели, когда одна из этих встреч подходила к концу, Дейвид Долдженос как — то нервно посмотрел на меня. Я поняла, что он хочет что — то обсудить с Джоном наедине. Джон тоже это почувствовал. Долдженос, однако, не попросил меня уйти, Джон тоже. Наконец адвокат сказал: «Есть еще один вопрос, который нам надо обсудить.» Он почувствовал себя еще более неловко. Потом, посмотрев на Джона, он сказал: «Мне трудно начать, потому что Йоко просит себе адвоката для развода.»

На лице Джона отразилось удивление. Однако он быстро овладел собой и мило улыбнулся. Так он улыбался, когда не хотел, чтобы кто — то понял, о чем он думает. В комнате стояла напряженная тишина, и Долдженос не знал, продолжать ли ему. Джон впился в меня взглядом, и я поняла, что он хочет, чтобы я вышла.

Я встала и, извинившись, вышла из комнаты и села в приемной. Должна признать, что я была удивлена, как и Джон. Эта новость застала нас обоих врасплох. Первой моей мыслью было, что она что — то задумала — что — то, чего я не понимала и чему не доверяла. Джон вел себя очень независимо, и мне казалось, что Йоко пытается подложить мину под его вновь обретенную уверенность в себе.

Я, конечно, была бы в восторге, если бы Йоко действительно хотела развестись с Джоном, но это было бы слишком просто. Конечно, я хотела, чтобы Джон женился на мне, но вряд ли он смог бы полностью освободиться от своей нужды в Йоко. Мечтать о браке с Джоном было бы губительно для меня, поэтому я всегда гнала от себя эту мысль.

Как Джон отреагирует на это заявление Йоко? Я недоумевала. Не напугается ли он так, что начнет пить и буйствовать, как в Лос — Анджелесе? Я чувствовала себя выбитой из седла, как и в тот день, когда она предложила мне уйти с Джоном.

Волнуясь, я ждала в приемной, не зная, что ожидать от Джона, когда он выйдет, и, надеясь, что он не взорвется и не выльет на меня свой страх и злобу. Ждать пришлось полчаса, в течение которых я лихорадочно размышляла.

Когда Джон наконец появился, он добродушно улыбался. Подойдя, он поцеловал меня в щеку. «Я только что звонил Йоко, — сказал Джон. — Сейчас поеду туда. Хочу узнать, что у нее на уме.» Как ни странно, волновалась лишь я, и Джон, почувствовав это, обнял меня. Держась за руки, мы вышли из офиса. В такси он был в приподнятом настроении, как будто заявление Йоко доставило ему большую радость. Я знала, что он всегда был в восторге от ее игр, и подумала, что это и было причиной его удовольствия. Я не допускала мысли, что именно он и хочет развода.

«Я вернусь через час», — сказал Джон, когда такси остановилось у моего дома. Он еще раз поцеловал меня перед тем, как я вышла, а потом поехал в Дакоту.

Когда я поднялась, звонил телефон. Это была Йоко. Она даже не поздоровалась, когда я взяла трубку.

«Мэй, как настроение у Джона?» — спросила она.

«Похоже, что отличное», — ответила я.

«Знаешь, я боюсь его. Я очень боюсь его», — резко сказала Йоко.

«По — моему, тебе не о чем беспокоиться», — спокойно ответила я.

«Он точно в норме? А то я могу позвать слесаря, чтобы переделать все замки до его прихода. Мне не хочется, чтобы он что — нибудь сделал со мной.»

«Все будет нормально, Йоко, нормально.»

Она бросила трубку.

Через два часа Джон вернулся, держа в руках красивое пальто с енотовым мехом. Он вручил его мне, и я надела его.

«Откуда это у тебя?» — спросила я.

Джон хохотнул. «Сейчас все расскажу. Йоко не носит это пальто, и я сказал, что оно нужно нам. Ведь мы сейчас не можем позволить себе купить тебе пальто. Она сказала: «Дай мне сначала его примерить, идет ли оно мне.» Оно не подошло, и Йоко сказала: «Я отдам тебе это пальто при одном условии: скажешь Мэй, что это от меня.»

Джон громко захохотал. «У меня есть точно такое же пальто, Йоко сказала мне, что его взяла на время Арлин, и ей придется попросить Арлин вернуть его.» Он помолчал, а потом улыбнулся мне. «Знаешь, Фанг Йи, к июню я буду свободным человеком.»

Я внимательно посмотрела на него. «Это идея Йоко или твоя?» — спросила я.

«Мы обсудили это, и решили, что совместная жизнь у нас не получается, и будет лучше, если мы расстанемся, хотя мы и не безразличны друг другу.»

«Ты действительно этого хочешь?»

«Все к лучшему.»

Он подошел и поцеловал меня. «А теперь почему бы тебе не позвонить и не поблагодарить Йоко за пальто. Надо поддерживать добрые отношения.»

Я все еще подозревала неладное, но не могла отрицать, что была взволнована новостью, которую принес Джон. Он держал меня за плечи, пока я набирала номер Йоко.

«Йоко, это Мэй, — сказала я. — Джон только что пришел и передал мне пальто. Оно великолепно. Спасибо, что ты подумала обо мне. Спасибо большое.»

«Я рада, что оно тебе нравится. Я весь день думала о том, чтобы дать его тебе, — ласково ответила она. — Мэй, я не хочу, чтобы ты мерзла, и теперь тебе будет тепло. Я очень рада этому.»

«Спасибо тебе», — повторила я.

«Мэй, я хочу, чтобы ты была счастлива.» Йоко помолчала, а потом сказала: «Я хочу посмотреть свой остальной гардероб — что еще можно отдать тебе. Как только закончу, позвоню тебе.»

Когда я повторила Джону обещание Йоко, он скептически посмотрел на меня. С этого момента Йоко участила свои звонки, но хотела говорить только со мной. Эти звонки были «сестринскими» звонками: моя старшая сестра хотела посплетничать о реакции Джона на развод. «Как он сегодня… Как он воспринимает новости?.. Он сказал что — нибудь?.. Какое у него настроение?..»

Мне был неприятен такой тон девичьих сплетен, и я настаивала на том, чтобы Йоко говорила с самим Джоном. Это только подстегивало ее выжимать информацию из меня. Ей, похоже, было трудно принять тот факт, что Джон весел и спокоен, с оптимизмом относится к разводу и даже смеется над ее бесконечными попытками добиться, чтобы я делилась с ней своими наблюдениями за его состоянием.

Я не позволяла себе всерьез думать об этом. В глубине души я была убеждена, что, если дойдет до дела, Йоко не станет разводиться с Джоном, и мне не хотелось планировать для себя какого — то будущего счастья. Все, что я хотела, это жить день за днем, и того, чтобы Джон был спокоен и счастлив, этого было достаточно для меня. К тому же меня вдохновляло то, что его зависимость от Йоко, похоже, действительно ослабевала.