Любить Джона: Нерассказанная история

Я не слышала больше ничего о Джоне до конца 1978 года. Со временем я стала думать, что Джон стал, наконец, частью моего прошлого, и старалась забыть его.

1978 год стал для меня годом реализма. Я чувствовала, что окончательно рассталась с Джоном и всю свою энергию направляла на то, чтобы сделать карьеру и найти кого — нибудь, с кем я действительно хотела бы разделить свою жизнь.

Но вот, в начале декабря 1978 года меня разбудил телефон.

Я сняла трубку: «Алло?» Все, что я услышала — это гудки на том конце провода. Через полчаса все повторилось снова. Я принимала душ, когда телефон зазвонил в третий раз. Я сняла трубку.

«Привет», — сказал Джон.

Я была изумлена. Прошло уже одиннадцать месяцев с тех пор, как я последний раз разговаривала с ним. Я не могла поверить в то, что он позвонил сам, особенно это было странно в стол ранний час.

«Привет, Джон», — мягко сказала я.

«Как дела?»

«Джон, ты пытался до этого как — нибудь связаться со мной?»

«Нет.»

Мы помолчали. Нам было очень не по себе.

«Что ты делаешь?»

«Собираюсь на работу.»

«У тебя есть время увидеться со мной?»

«Когда?»

«Как можно скорее.»

«Хорошо… Я думаю… это обязательно сегодня?»

«Хотелось бы сегодня.»

«Ладно, я позвоню на работу — скажусь больной.»

«Я приду к тебе.»

Я объяснила ему, как добраться до моего дома, и сказала, что встречу его на входе.

Я знала, каким это было трудным делом для Джона — позвонить самому, и я знала, что по дороге сюда он может еще миллион раз передумать. Я не хотела, чтобы он дошел только до моего подъезда, а потом впал в панику и убежал, подумав, что его могут узнать. Я очень хотела увидеть его и не хотела никаких непредвиденных обстоятельств. Я прождала целый час, в течение которого каждый из моих соседей, казалось, успел остановиться поболтать со мной, пока наконец не появился Джон. День был дождливый, и он выглядел бледным и испуганным.

«Не мог взять такси, — сказал он. — Боже, это ужас. Я стоял на улице и не знал, что делать.»

Я проводила его в свою квартиру и усадила.

Его истеричность всегда проявлялась в каком — нибудь ужасном физическом симптоме, — он так нервничал, что дышал с присвистом. Он положил мою руку на свое сердце, и я почувствовала, как бешено оно колотится. «Успокойся, — нежно сказала я, — успокойся.» «Ты не можешь выключить радио? Слишком громко. Мне это действует на нервы.» Радио играло тихо, но я все же выключила его. Джон сидел, прищурившись и стараясь придти в равновесие. Через несколько минут он успокоился, притянул меня к себе, и мы посидели, обнявшись. Мажор и Минор, мои кошки, узнали его и принялись к нему ластиться. «У меня сейчас тоже кошки, — сказал Джон. — У меня был котенок «русский голубой», но что — то с ним было не так. Я отвез его к ветеринару, а тот сказал, что его придется усыпить. Я держал его, пока ветеринар делал ему укол. Он был таким красивым. Я плакал.»

Я взяла Джона за руку и сжала ее.

«Мать уехала в Лондон на встречу в «Эппл». На «конкорде». Как только она ушла, я позвонил тебе, — объяснил он. — Я так боялся.»

«Почему?»

«Я думал, вдруг у тебя кто — то есть или ты замужем. Поэтому сделал сперва те два звонка, чтобы проверить, нет ли с тобой кого — нибудь.»

«Джон, если бы я вышла замуж, ты наверняка услышал бы об этом.»

«Наверное, — он улыбнулся. — Я не хочу, чтобы у тебя ктонибудь был.»

Джон совершенно не отдавал себе отчет в своем эгоизме, и я решила переменить тему.

«Как Шон?» — спросила я.

«Прекрасно.»

«Ты звонишь Джулиану?»

«Да.»

«Когда ты последний раз говорил с ним?»

«Как раз вчера.»

Я положила руки Джону на плечи, а он погладил меня по волосам. Краешком глаза он внезапно заметил помещенную в рамку статью о нас в «Дэйли Палм Бичер», написанную, когда мы были у Морриса Леви в Вест Палм Бич.

«Я помню ее! — воскликнул он, вскочил и стал разглядывать ее. — «Позор Палм Бич». Это моя любимая статья. Мне нужна копия.»

«Давай махнемся, — сказала я. — Я хотела бы запись тех песен, которые ты писал перед тем, как мы расстались. Я люблю их.»

«Они тебе действительно нравятся?»

«Очень. Это твои лучшие вещи.»

Джон радостно улыбнулся.

«Джон, а ты хочешь записываться?»

«Конечно, хочу. Мне всегда хотелось продолжать заниматься музыкой.»

Вдруг появилось ощущение, что этого года, в течение которого мы не виделись, не было. Нам обоим было легко. Джон успокоился, его лицо порозовело, и его руки уже не были такими холодными и влажными, хотя он все еще был немного меланхоличен.

«Джон, ты счастлив?» — спросила я.

«Да. Мне нравится, что Йоко — мой менеджер. Это здорово, когда твоя жена — твой менеджер. Посмотри на Элизабет Джоэл и Билли Джоэла. У него все идет нормально.»

«Джон, Билли Джоэл записывает пластинки и дает концерты. Он занимается музыкой. Элизабет вдохновляет его.»

«У тебя хорошая квартира, Фанг Йи», — ответил он, быстро меняя тему.

Я взяла Джона за руку и провела по дому.

«Мне очень нравится, — сказал он. — Здесь так светло.»

Мы вернулись на диван. Джон был таким худым, что казался прозрачным.

«Боже, ты так похудел.»

«Я никогда не хотел весить больше тридцати пяти».

«У тебя пять футов одиннадцать дюймов роста! Ты мог бы весить чуть больше.»

«Я никогда не хотел весить больше тридцати пяти.»

Потом он сказал: «Берегись белой смерти». И прочитал мне короткую лекцию о вреде сахара и о строгой макробиотической диете, на которой он сидел. Я нежно улыбнулась. Я почувствовала, что он не хочет, чтобы ему противоречили.

«А что ты слушаешь?» — спросил Джон.

Остаток утра мы провели, слушая пластинки, обнимаясь, целуясь и разговаривая. Я проиграла ему «Jealous Guy» в исполнении Фрэнки Миллера. Джону очень понравилось.

«Кто он?» — спросил Джон.

«Шотландец.»

«Он звучит, как белый Отис Реддинг.»

Джон лукаво посмотрел на меня: «Я слышал по радио одну песню. Она напоминает мне о нас, но я не знаю, кто ее поет.»

«Напой немного.» Он напел.

«Она называется «Reminiscing» («Воспоминания»). Это песня, которую я люблю.»

«А кто ее делает?»

«Литтл Ривер Бэнд (Little River Band).»

«Откуда они?»

«Из Австралии.»

«Похоже, у австралийцев появилась неплохая группа.»

«У меня есть эта пластинка, Джон!»

«Проиграй ее, проиграй.»

Я поставила пластинку и проиграла ее.

«Еще раз», — попросил он.

Мы вместе подпевали, а потом стали целоваться. Мы встали и отправились в спальню.

«Я так счастлив снова оказаться в своей старой кровати, Фанг Йи. Ты даже не представляешь, как я счастлив.»

«Я очень рада, Джон, — сказала я. — Но мне бы хотелось, чтобы ты приходил еще и потому, что и Я счастлива от этого.»

Какое — то время он смотрел на меня, как может смотреть только Джон, а потом поцеловал меня.

Весь остаток дня мы провалялись в постели, вставая лишь для того, чтобы снова и снова проиграть «Воспоминания». Должно быть, мы прослушали ее восемь или девять раз.

Когда мы одевались, Джон сказал: «Жаль, что мне так трудно видеться с тобой.»

«Разве тебе было так трудно позвонить?»

«Да. Мне пришлось ждать, пока мадам не уехала в Англию. Перед тем как уйти, я запер спальню, чтобы никто не знал, там я или нет.»

Джон заметил замешательство на моем лице. Я не видела его почти год, и хотя я по — прежнему любила его, я была так далека от его игр с Йоко, что то, что он сказал, не могло вызвать никакого другого чувства. Как всегда, ему необходимо было получить от меня энергичное ободрение.

«Ты сегодня очень смелый, — сказала я мягко. — Надеюсь, это придаст тебе уверенности, для того чтобы снова позвонить мне.»

«Мы не можем полагаться на Ричарда. Мы оба знаем, что он из себя представляет. если я буду ждать, что он позвонит тебе, то так мы никогда не встретимся. Как только будет возможность, я позвоню тебе.»

Джон начинал нервничать. Я видела, что ему хочется позвонить, но знала, как ему трудно это сделать. Мне было очень грустно видеть, как он снова запутывается в своих проблемах. Я не выносила этого чувства.

«У меня был чудесный день сегодня, — сказала я. — Джон, я очень люблю тебя. Очень.»

«Я тоже люблю тебя.»

Я проводила его до двери и смотрела на него, пока он ждал лифта. Потом я послала ему воздушный поцелуй. Я не знала, что видела его в последний раз.