Любить или воспитывать?

– Вот! Я же тебе про это и говорил! – воскликнул мужчина, обращаясь к жене, и повернулся ко мне: – Что мы можем? Какая-то профилактика, чтобы его не «занесло» в этих контактах?

Отца можно понять. Сыну всего пятнадцать. Везде пишут и говорят про опасный возраст. Современный мир кажется человеку, взрослевшему в советские времена, полным соблазнов. Неужели мы не можем еще как-то проконтролировать чадо, что-то предпринять, чтобы оградить его от опасностей?

– Увы, – вздохнула я. – Сейчас практически ничего. Надеяться на то, что в детстве заложили достаточно, чтобы он различал добро и зло. Быть внимательными. Принимать его на этом этапе развития, как принимали его младенцем и ребенком. Искренне интересоваться его делами и важными для него сейчас людьми. Подростки всегда в норме отдаляются от семьи. Но если вы поведете себя правильно, то он к вам вернется. Уже взрослым человеком, может, после армии…

– Да какая ему армия… – всплеснула руками мать.

– Доктор шутит, – сказал мужчина жене.

– Я не шучу! – жестко возразила я. – Никто не может быть уверен, что вашему сыну не придется служить. Вы действительно растили его непригодным для этого. Сейчас он, честь и хвала ему за это, добирает недостающее сам. Постарайтесь ему не мешать и даже помочь. Кстати, вы знаете, что Стас – победитель всеэсэнгэшного конкурса «Я и моя крыша»?

Мужчина улыбнулся и отрицательно помотал головой, а женщина вздрогнула.

– Это фотоконкурс, где фотографируют крыши, – объяснила я. – Все его лауреаты, кроме вашего сына, профессиональные фотографы. И подумайте: может быть, вы сможете помочь Стасу в организации музыкальной группы?

Придя домой, я достала из сумки клочок бумаги, включила компьютер и набрала записанный на листке адрес сайта. Нашла фотографии-победительницы.

…Лохматый подросток, похожий на Стаса, стоит на самом краю крыши, вполоборота к зрителю. Вниз от его кроссовок, в темноту, уходит типичный петербургский двор-колодец. А за домами, над Невой и Петропавловкой, восходит такое же лохматое юное солнце. Подросток легко и весело протягивает к нему раскрытые ладони, и благодаря какому-то неведомому мне фотоэффекту кажется, что солнечные лучи дружественно соединяются с его руками…

Конрад Лоренц и зависимость от социальных сетей

Однажды, в один из понедельников, у меня выдался «день компьютера»: все семьи, пришедшие на прием в этот день, обратились ко мне по поводу того, что они с легкой руки журналистов называли компьютерной зависимостью своих детей.

Говорят, понедельник – день тяжелый. К концу того приема я готова была согласиться с этим утверждением.

Проводив последнюю семью, я села в кресло и глубоко задумалась. Действительно зависимость? Тогда я, скорее всего, вообще ничем не могу им помочь – ведь я фактически не работаю ни с одним из видов зависимостей, стараясь быть честной и максимально убедительно отсылая людей к профессионалам по этим вопросам – наркологам. Но куда же мне послать тех, кто вот только что был у меня на приеме?

Все родители единодушно жаловались, что их чадо проводит у компьютера, играя в игры или общаясь в социальных сетях, все свободное время. Если не дергать, будет сидеть всю ночь, а утром не сможет встать и пойти в школу или в институт. В основном мальчики и юноши, но была и одна девочка – уже целый год она мышка в какой-то сетевой игре, ищет там виртуальный сыр и приносит его в норку. В основном родителей, как ни странно, волнует не сегодняшнее состояние детей, а что же будет дальше.

Чадам – от двенадцати до двадцати одного года. Все они, кроме одного, не видят никаких проблем, говорят, что все проблемы только у родителей, и жалобно или, наоборот, агрессивно просят, чтобы от них отстали. Единственный, кто идет не в ногу со своим поколением, пятнадцатилетний и на вид самый умный из всех, как будто бы понимает, что тут что-то не то, и задает мне встречный вопрос:

– Ну хорошо, допустим, я начну с этим бороться. А что потом, взамен? У меня нет и не было никаких способностей или таких уж увлечений – рисованием, там, или спортом, или марки собирать. Учеба в школе меня тоже не особо интересует. Что ж мне, отказаться от того, что интересно, начать делать то, что неинтересно, и стремиться – к чему? Так сложилось, что сеять хлеб я, скорее всего, не буду, писать интересные для всех книги – тоже. Так что же? Как хотят родители – пойти в институт, который мне неинтересен, и годами стараться стать старшим инженером или старшим менеджером чего-то не особо кому-то нужного? Так вы и вправду хотите, чтобы я немедленно этим воодушевился и перестал в компьютер играть?

– Я подумаю об этом, – пообещала я.

– Тогда я еще приду, – пообещал он.