Любить мистера Дэниелса

— Я не знаю. Но давай просто переживем сегодняшний вечер. — Я подняла свой чай, сделал глоток, затем выплюнула в кружку. — О боже мой! На вкус как оленья моча!

Генри рассмеялся и приподнял бровь.

— А ты знаешь, какова на вкус оленья моча, потому что…

Я указала на его кружку.

— Попробуй. Сам поймешь.

Когда чай коснулся его губ, он поперхнулся и выплюнул его назад в кружку.

— Да, это определенно моча Рудольфа (прим. пер. имеется в виду олень из мультфильма «Оленёнок Рудольф»).

— Правда? Я думала Кометы (прим. пер. имя одного из оленей Санты-Клауса).

Он улыбнулся. Я улыбнулась. Мы улыбнулись. Не неловкой улыбкой, не отчужденной улыбка отца и дочери, которые не могут найти общий язык, а настоящей. Это первая такая улыбка, которую мы разделили за… годы.

— Я думаю, что поеду проведать ее… побуду с ней на праздники. Если ты не против, я, возможно, уеду завтра.

Он поморщился.

— Я вернусь, Генри, — пообещала я.

— Она любит тебя, Эшлин. ей станет лучше… — он подошел к елке в углу и поднял подарочную коробку. — Вот, держи.

Я провела пальцами по подарочной упаковке. Когда увидела свое имя, написанное на ней, мое сердце пропустило удар.

— Ты всегда посылал нам подарочные сертификаты, — прошептала я.

— Да, ну… я подумал, что попробую кое-что другое в этом году. Открой.

Я медленно разворачивала подарок, чувствуя, что это как будто какой-то сон, и я могу проснуться. Я ахнула, когда увидела диск в своих руках: «Скитания Ромео».

Генри прочистил горло.

— Я знаю, что это может быть странно. Но я видел их выступление несколько недель назад. Они хороши, Эшлин. — Он сделал паузу. Его нижняя губа дрожала. — Дэн… — он снова сделал паузу… — Мистер Дэниелс рассказал мне, что каждая их песня основана на пьесах Шекспира. Ты любишь Шекспира, верно? Но если тебе не понравится, мы можем купить что-то другое. Я свожу тебя по магазинам…

Я глубоко выдохнула, затем обернула руки вокруг Генри и прижала его ближе.

— Спасибо тебе, Генри. Это идеально. — Когда мы отстранились, я вернулась к чаю и сделала еще один глоток, скривившись от вкуса.

— Почему ты вообще пьешь эту отвратительную дрянь? — спросил Генри, смотря на чай.

— Он не весь отвратительный, — спорила я. — К тому же Габи любила чай, она причина, почему я начала его пить.

Его брови опустились.

— Как думаешь, ты можешь рассказать мне больше о Габи?

Мои уголки губ опустились, и я почувствовала, что мой пульс ускорился от мысли поделиться великолепными подробностями о моей лучшей подруги с мужчиной, который уже должен знать ее.

— Что ты хочешь узнать?

Его голос был едва слышным шепотом.

— Все.

После нескольких часов болтовни с Генри о Габи, я обнаружила, что сижу в ванне и разговариваю с Дэниелом. Было около трех утра, и у него не было никаких планов, чтобы повесить трубку.

— Прости, что звоню так поздно, — вздохнула я.

— Не беспокойся. Я просто лежу, обнимаю свою подушку, думая о тебе.

Я рассмеялась на его комментарий.

— Я собираюсь увидеть свою маму завтра…

— Да? Я думаю, это здорово.

— Я нервничаю… Что если что-то пойдет не так? Что если она не захочет видеть меня? Что если я приеду туда, и все еще буду злиться на нее? Потому что… я все еще злюсь.

Я слышала его дыхание через динамик, и этот звук подарил мне немного комфорта.

— В моей жизни происходило много всего ужасного. И я пришел к выводу, что если ты не скажешь то, что тебе нужно сказать, когда у тебя есть шанс… ты будешь жалеть об этом. Даже если ты злишься, скажи это. Прокричи это всему миру, пока у тебя все еще есть шанс на это. Потому что жизнь проходит мимо нас. И слова остаются невысказанными.

Я крепко зажмурила глаза, и опустила голову. Сказать то, что нужно сказать. Это так сильно пугало меня.

— Я засыпаю.

— Или спать, Эш. У тебя важный день завтра.

Я кивнула в телефон, как будто он мог видеть меня.

— Ты останешься на линии? Пока я не усну?

— Конечно.

Я вылезла из ванны и направилась к себе в комнату.

— Счастливого Рождества, Дэниел.

— Счастливого Рождества, ангел.

Я приложила телефон к уху, и он играл на гитаре в телефон, пока мои глаза не отяжелели, и сон не накрыл меня.

Я села в поезд с сундучком от Габи на моих коленях. Я подумала, что открыть пару писем с мамой будет хорошо для нее. Для нас. Я написала Дэниелу, поблагодарив за прошлую ночь. Он ответил только одним словом: Всегда.

Сидя у окна в поезде назад в Чикаго, я вернулась к воспоминаниям о моей первой поездке на поезде в Висконсин. Когда наши пути с Дэниелом первый раз пересеклись. Так много всего изменилось с тех пор, но некоторые вещи все еще остались неизменными. Эти голубые глаза, например.

Я положила сундучок на место рядом с собой. Подтянула ноги к груди и вздохнула. Я так сильно скучала по ним обоим, Райану и Габи. Слезы начали течь из моих глаз, когда моя голова опустилась на окно, и поезд начал двигаться. Закрыв глаза, я сделала несколько глубоких вдохов. Я в порядке. Я повторяла это себе снова и снова, но, тем не менее, слезы не переставали литься.

Должен быть закон вселенной, который будет гласить, что молодые люди не должны умирать. Потому что у них не было шанса пожить.