Любить нельзя ненавидеть

 У Тео желваки заиграли, так сильно он стиснул челюсти.

– Не лезь к моей невесте, – предупредил Корвин, сжав рукоять шпаги. – Или я заставлю тебя пожалеть об этом.

– Что ты, – Тео поднял руки, словно сдаваясь, – я лишь хотел поиграть. Но нет, так нет. Чем ворчать на меня, позаботься лучше о девушке. Все-таки это твоя будущая жена.

– Брысь, – шикнул на него Корвин.

   Брат не стал искушать судьбу и торопливо покинул гостиную, а Корвин остался наедине с проблемой: нельзя бросать Эйвери здесь одну. Проснется – испугается.

  Ему не нравилась роль заботливого жениха, но выбора нет. Вздохнув, он поднял девушку на руки. Она что-то пробормотала во сне, а затем привалилась щекой к его плечу, одновременно обхватывая руками его шею. Он снова ощутил ее сладковатый, цветочный запах. Будто очутился на лугу среди полевых цветов. Захотелось зарыться лицом ей в волосы и вдохнуть до боли в легких тонкий аромат. Но ничего подобного он, конечно, не сделал.

   Корвин отнес невесту в отведенную ей комнату. Там опустил на кровать и склонился над девушкой, вглядываясь в ее черты. Короткие локоны у лица Эйвери завились от сырости, превратившись в милые кудряшки. Последняя дочь Серого клана была хороша собой и с возрастом обещала стать еще краше. Сейчас она лишь бутон, неограненный алмаз, но когда распустится, разобьет много сердец.

  Особо сильное впечатление Эйвери производила еще и потому, что ее привлекательность не была пустой. Внешняя красота отражала красоту души.

  Девушка, не просыпаясь, пошевелилась, приоткрыв пухлые губы, и Корвин сам не понял, как потянулся к ним. Они манили его, обещая наслаждение. Мог ли он устоять? Может, и мог, но точно не хотел.

  Возбуждение прокатилось по телу обжигающей волной. Бушующей, взвинченной, лишающей разума. Девушка лежала под ним – беззащитная, расслабленная, не подозревающая о том, какой эффект на него производит – и Корвин жаждал ее всю. Он нуждался в ней, как человек нуждается в воде и пище или даже в воздухе. Словно без нее ему не жить.

  И он сдался. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, поцеловал желанные губы. Корвин не планировал заходить далеко, хотел лишь пригубить пьянящее вино по имени Эйвери. Он начал медленно, чуть касаясь, но контроль полетел в бездонную пропасть, едва он ощутил ее вкус. И дальше уже целовал с полным погружением, со всей тяжестью, вплотную. Руки скользнули под спину девушки, приподнимая ее с кровати и притягивая к нему.

  Глубокий поцелуй грозил разбудить Эйвери. Корвин балансировал на грани. В чувства его привел чуть слышный стон. Ладони девушки уперлись ему в грудь. Она еще не до конца очнулась, пребывая между сном и явью, но процесс пробуждения начался. Корвин резко прервал поцелуй и отпустил Эйвери. А после выпрямился, пошатываясь и покашливая в попытках прочистить горло, а заодно и голову. Что на него нашло? Давно он не ощущал такой сильной страсти, заглушившей и страх быть пойманным, и ответственность перед кланом.

  Ему следует быть осторожным. Есть схема. И по ней Корвину необходимо влюбить девушку в себя. Само собой, безответно. Его собственное сердце должно остаться нетронутым. Только так он сможет забрать ее благодать.

  Корвин развернулся на пятках и покинул комнату, пока Эйвери окончательно не проснулась и не застукала его. Прав Дамиан, тысячу раз прав. Надо скорее провести инициацию и забыть о девчонке, как о страшном сне.

                                                          * * *

  Я проснулась от ощущения чужого присутствия, но когда открыла глаза, в комнате кроме меня никого не было. Губы припухли и пульсировали от притока крови, как если бы я кусала их. Но я не помнила, чтобы делала это. Разве что во сне…

  Первое, что увидела – балдахин из шелка, украшенный вышивкой и галунами. Какое-то время бездумно рассматривала рисунок – завитки и цветы – силясь вспомнить, где я и как здесь очутилась. Мы с Корвином прилетели на аликорне в Замок на скале. А что было потом?

  Я приподнялась на кровати, осмотрела комнату – настоящая девичья спальня. С рюшами, декоративными подушками всех размеров и цветов, мягким ковром на полу и узорчатыми ткаными обоями на стенах.

  После унылых стен Обители, выкрашенных в неизменный белый цвет, обстановка была сказочной. Я вскочила и закружилась по комнате, напевая под нос что-то радостное. До чего же мне нравится новый дом! Не так уж мрачен и неприветлив Замок на скале, как показалось с первого взгляда.

 На одном из виражей я чуть не столкнулась с женщиной. Одетая во все черное она дисгармонировала со светлой спальней. Прямо клякса на белоснежном листе. Резко остановив вращение, я споткнулась и чудом удержала равновесие. Хорошее настроение растворилось без следа.

 На вид незнакомке было лет пятьдесят: седые волосы, собранные в тугой пучок на затылке, морщинистое лицо и бесцветные глаза. Говорят, такие глаза бывают у тех, кто много плакал. Мне было не по себе от их взгляда.

– Вы кто? – спросила я.

 Ответа не получила. Женщина лишь поджала тонкие губы. Наверное, когда-то ее можно было назвать красивой, но сейчас ее красота поблекла, выцвела как краски на солнце, оставив бледную тень.