Любить нельзя ненавидеть (СИ)

Встретившись взглядом с незнакомцем, Робин с секунду разглядывал его. Добрый взгляд, открытая улыбка и такие искренние глаза. Этот человек точно не из этого замка. Но почему черты лица кажутся такими знакомыми? Может он видел его, шныряющим по коридорам мрачного дворца, ищущим работу или отлынивающим от нее. Может он бежал и был пойман, может и нет. Этот человек мог быть кем угодно, что абсолютно не волновало лучника.

Робин не стал мучить себя догадками. Раздражение давно переросло в более сильное чувство — злость. О да, он был зол. На нее за это отвратительное поведение, на солдат за их непослушание, на этого незнакомого и абсолютно не заслуживавшего его ненависти человека, просто за то, что он мешал сделать лучнику то, что он хочет с самого появление Королевы, а именно — прижать эту строптивую женщину к стене и сдернуть с нее вульгарный наряд, который разбойник проел глазами словно моль. Каждый сантиметр ее тела, изысканно обыгранного дорогой тканью. Его взгляд безжалостно цеплялся за декольте платья, стремясь проникнуть глубже. Ох, не только взгляд. Ладони вспотели, и Робин незаметно вытирал их об свои брюки.

«Женщина не может вызывать такого животного голода».

Твердил себе и постоянно ошибался, стоило Королеве поднять голову и случайно встретиться с ним взглядом. Благо сейчас они были не одни. Пока не одни.

Старик улыбнулся лучнику и с любопытством оглядел того самого Робина, о котором судачили за дверью служанки. Да и не только за дверью. Шелест гобеленов, потревоженных легким ветром. Треск пламени свечей, каминов. Металлический звон зеркал. Все это — шепот. Замок живет слухами. Это мужчина знал точно. И все то время, пока дочь вела его вглубь, по коридорам, балконам, сплошь и рядом увешанных зеркалами, пока вела — он слушал. Робин Гуд — имя, что так взбудоражило Реджину. Имя разбойника. Принца воров. Так какое дело связывает Королеву Зачарованного Леса с легендарным лучником? Этого Генри понять не мог, но чертовски хотел узнать.

— Пап, можешь оставить нас на пару минут? — перестав наглым образом изучать друг друга, оба мужчины обратили свое внимание на брюнетку.

Она посмотрела на Гуда, до которого очень долго доходило все происходящее. Поначалу. Но затем он, словно игрушечный солдатик, выпрямился окончательно поняв, что перед ним никто иной, как Принц Генри.

— Конечно, малышка, — старик добродушно улыбнулся склонившему голову разбойнику и вышел из комнаты, оставив Реджину смущенно краснеть наедине с мужчиной.

— Значит «Малышка»? — не удержался от лукавой улыбки лучник, поднимая взгляд на вспыхнувшее лицо брюнетки.

— Заткнись! — огрызнулась она, скрестив руки на груди.

И он заткнулся.

Они простояли в тишине еще пару минут, так и не осмелившись заговорить о том, что их обоих действительно волновало.

— Когда я сказала заткнись, я не имела ввиду действительно стоять и молчать, Локсли, — пробурчала себе под нос, не удостоив его взглядом.

— Хорошо, — его спокойный безучастный голос отвлек ее от разглядывания посеребренного графина, стоявшего в центре стола, на который она облокотилась.

— Что хорошо? — с раздражением выплюнула Реджина, отталкиваясь от края и чуть шагая на встречу разбойнику, — какого черта ты собрал их там?

Лучник сделал шаг навстречу. Она развернулась в сторону балкона, стараясь избежать испытывающего взгляда голубых глаз, которые беспощадно проникали в самую душу так глубоко, что ей казалось, он старается увидеть ее насквозь и найти ответы на все свои вопросы. Так глубоко, что становилось трудно дышать, словно теперь ее легкие делились кислородом с кем-то другим, обделяя хозяйку жизненно необходимым ресурсом.

— Стража — это не твои солдатики, ты не можешь расставлять их как хочешь и…

— Ты ведешь себя, как ребенок, — он схватил ее за руку, заставляя обернуться и оборвать свою гневную тираду.

— Что? — тише, чем хотелось бы, произнесла она, переводя взгляд на оголенное запястье разбойника.

Эта тату сводит ее с ума. Черная аккуратная метка. Всего лишь рисунок на запястье. Ей хочется рассмотреть ее, убедиться в подлинности и действительно проверить, можно ли доверять судьбе.

— Ты же знаешь, о чем я хочу поговорить, — приблизился к ее лицу разбойник, ослабляя захват, что позволило Реджине вырвать руку, но стол позади не дал отступить на безопасное расстояние.

— Тогда боюсь тебя огорчить, — с ядовитой ухмылкой начала она, стараясь держаться настолько уверенно, насколько позволял заплетающийся язык, — я не собираюсь об этом говорить.

— Но тебе придётся, — улыбнулся разбойник, опираясь руками о стол по обе стороны от нее, замыкая круг и лишая ее любой возможности упорхнуть и избежать вынужденного разговора.

Реджина с опаской покосилась на его оголенные до локтей руки, о силе которых знала, силу которых видела, чувствовала и снова хотела ощутить во властных объятьях и грубых рывках. Она всегда подозревала в себе наклонности к мазохизму, но издеваться над своим сердцем было куда проще, чем сдерживать животное желание, которое раньше ей не нужно было скрывать.

Теперь придётся.