Любить нельзя ненавидеть (СИ)

Стража вылила ведро ледяной воды на заключенного. Он зашипел от боли, а Робин откровенно наслаждался этим. Просто лишить жизни слишком просто. Пускай мерзавец страдает, как не страдал никогда. Да, лучник непременно собирался задушить его собственноручно, а еще лучше выпустить кишки без помощи ножа. И его ничуть не страшила подобная жестокость и необъяснимая безжалостность. Он просто хотел мстить. За нее. Это все близко к безумию, но разве не оно - признак настоящей любви.

— Достаточно. Можете идти.

Стражники молча вышли, заперев дверь камеры, оставив лучника один на один с нападавшим.

За время, проведенное с Реджиной, злость немного утихла, уступив место нежности и заботе, но сейчас, когда измазанное кровью лицо снова оскалилось, Робин не сдержал порыв гнева, захлестнувшего так же внезапно, как волна при начинающемся шторме; он ударил мужчину с такой силой, что тот получил еще одну ссадину от удара об пол темницы.

— Вставай, — сказал Робин, раздраженно потирая руки. — Встань и дай мне ударить тебя, глядя в глаза.

— О, какие мы благородные. Не бьем лежачих? Тогда, пожалуй, я останусь здесь, — незнакомец вытянул ноги и устало повалился на руки, закрыв глаза, старался говорить, как можно небрежнее, как будто его ничуть не волновали сломанные ребра и синяки на всем теле.

— Откуда… такое мщение за нее, приятель? Ты знаешь, что она делает? Как убивает людей целыми деревнями, как разрушает жизни? Не знаешь или с ней заодно?

— Заткнись, — Робин присел на корточки возле его лица, с отвращением взирая на лежачего.

— «Почему Робин Гуд присягнул в верности ведьме? Околдовала ли она его? Возможно». Так говорят в деревнях, которым ты помогал, так говорят твои бывшие друзья. Жена, которую ты предал.

— Кто стоит над тобой? Чей приказ ты выполняешь?

Продолжал Робин, словно не замечая слов, сказанных нарочно, с целью разозлить и кольнуть побольнее. Напрасный труд, он уже давно не переживает о той, своей прошлой, жизни. Не жалеет, и ничего не вспоминает, старается, по крайне мере.

— Назови мне имя, — повторил Гуд.

Не стал. Громко засмеялся, но не поднял лица.

— Это ведь так очевидно. Так просто!

— Послушай меня, я устал играть в твои игры, — Робин схватил парня за остатки рубашки и хорошенько вздернул. — Скажи мне имя, и я обещаю: ты умрешь не так мучительно, как я хотел. Говори же!

— Вы сами вскоре лично увидите того, кому я служу…

Лучник поднял мужчину и прошептал в последний раз:

— Говори.

Безумная улыбка. Голос, до самозабвения уверенный во всех сказанных словах. Важное признание, шепотом по слогам:

— Бе-ло-снеж-ка.

Комментарий к Молитесь, Ваше Величество. Часть 7. Игра в ненависть.

Как бы я не кичилась независимостью от чужого мнения, мне все же очень интересны Ваши мысли по поводу работы. Критика, предположения, мнения только приветствуются. Порадуйте автора

========== Молитесь, Ваше Величество. Часть 8. Бал. ==========

Счастье — временная стоянка, а не пристань. Было бы слишком наивно оставлять свой корабль в столь ненадежном месте. Реджина давно поняла: счастье — точно не ее остановка. Она была верна указу матери, учителя, а после и самой жизни, что не раз преподносила слишком болезненные уроки, выцарапала конспект на костях. И этому алгоритму Королева следовала долгое время. Слишком давно за холодной улыбкой и надменным взглядом скрывала себя настоящую. А осталось там хоть что-то от той, прежней Реджины? Девушки, которая по утрам вплетала в косы бирюзовые ленты; девушки, что верила в чудеса и была невинна в помыслах души; девушки, разочаровавшейся в своей сказке.

Она стремилась разрушить все быстрее, чем это сделает кто-то за нее.

И, закрывая глаза, она видела тьму собственного сердца, чернее, чем благородный бархат, что она носила в знак постоянного траура былого чистосердечия. Закрывая глаза, она вновь убивала, чувствуя, как кровь убиенного ею скользит поверх ее вен. Закрывая глаза, она вновь оставалась одна наедине с одним и тем же кошмаром.

Реджина открыла глаза и глубоко вздохнула. Очередной страшный сон, одно из немногих искаженных воспоминаний из прошлого. Кошмары чередуются, но идут не по порядку. Одна ночь — один сон. Но сегодняшний был особенный. Новый, наверное, оттого до невозможности реалистичный. Белоснежка с кровью на руках, ее кровью. В ладони прах от сердца, только что раздавленного сердца, но оно уже не принадлежит Королеве. И, восстанавливая сон кадр за кадром, она понимает, чья смерть отражена в горстке темного пепла…

— Робин, Робин, — тихо шепчет его имя, судорожно ища ладонь разбойника рядом.

Находит.

— Реджина? Что случилось? Кошмар? — Робин хотел было освободить свою руку, чтобы обнять ее, но Королева слишком крепко сжала его пальцы.

Они уже оба сидели в постели, в полутьме спальни, не освещенной сегодня третью растущей луны. Лишь отголоски света попадали внутрь, рассеиваясь, так и не достигнув их лиц.

— Любимая. Реджина, — шептал лучник, целуя ее в плечо. — Не молчи.

— Они хотят прийти сюда и станцевать на моих костях…

— Что?

— … Думают, что смогут победить, уже смогли. Но я еще буду бороться.