Любить нельзя ненавидеть

— Зачем тогда?

— Ради разговора.

— Поговорить мы могли и в другом месте. Для этого не обязательно ложиться в одну кровать.

— Как иначе мне заставить тебя выслушать меня? Здесь, наедине тебе придется это сделать. И потом я надеялся, разговор перерастет в нечто большее, — муж покосился на ложе и усмехнулся. — Но все по порядку.

Я задохнулась от его наглости. Нет, он не исправим. Но до чего притягателен в этой своей непоколебимой уверенности.

— Итак, начнем, — Корвин полез за чем-то во внутренний карман сюртука, и я напряглась. Он вытащил маленький флакон с бурой жидкостью.

— Я ничего пить не буду, — предупредила на всякий случай.

— Это для меня, — он продемонстрировал флакон, зажав его между большим и указательным пальцами. — Узнаешь?

Я прищурилась. Жидкость выглядела знакомой.

— Что это?

— Сыворотка откровений. Ты принимала ее во время свадебного обряда.

Я вспомнила солоноватый привкус на языке и то, как правдиво ответила на вопрос. Сыворотка вытянула из меня то, что я сама еще не до конца осознала. И все-таки она не ошиблась.

— Что ты намерен с ней делать?

— Принять, — Корвин зубами вынул пробку и выплюнул ее на пол. — Я выпью сыворотку откровений, а ты спросишь меня, о чем пожелаешь. В том числе о моих чувствах. Ты сказала, что не доверяешь моим словам, потому что я лжец. Так вот теперь я не солгу.

Я не верила глазам. Корвин ради меня примет сыворотку откровений! Невероятно.

Муж, видя мое замешательство, переспросил:

— Ты готова?

Я смогла лишь кивнуть, и он тут же осушил флакон до дна, а потом протянул его мне.

— Возьми. После проверишь, действительно ли там была сыворотка откровений. Не хочу, чтобы у тебя остались сомнения.

Он все учел. Я спрятала флакон за пояс. Если он рассчитывал, что откажусь от проверки, то зря.

— Подожди минутку, — сказал Корвин.

Я занервничала. У меня столько вопросов, голова кругом. Действие сыворотки ограничено несколькими минутами. Надо уложиться в это время. Придется выбрать самое важное.

— Спрашивай, — кивнул мужчина. — Я готов.

Я растерялась, но потом, взяв себя в руки, произнесла:

— Почему ты отвергаешь свои чувства? Почему не позволяешь себе любить?

— Хороший вопрос. С места сразу в карьер, — хмыкнул муж. — Все просто: обидеть и причинить боль может только тот, кто тебе небезразличен. Когда любишь, ты беззащитен.

— То есть любовь — это уязвимость?

— А разве нет?

Я повела плечами. На это нечего возразить. Я и сама ощущала себя слабой рядом с Корвином. Не любовь ли источник моей беспомощности?

— Спроси меня, что я к тебе чувствую, — посоветовал муж.

Я сделала, как он велел, и в ответ услышала много откровений.

— Я не знаю, как правильно назвать свои чувства, — честно признался он. — Просто потому, что никогда не испытывал ничего подобного. Мне не с чем сравнить. Но я бы все отдал за тебя. За твои мысли, за улыбку, за то, как смешно ты морщишь носик, когда чем-то недовольна. За счастье быть рядом с тобой, касаться тебя, даже просто видеть. За звонкий голос, за серебро твоих волос. Отдал бы свои земли и титулы, это и многое другое за твою любовь. Мне ужасно не хватает тебя. Эта потеря жжет меня изнутри подобно пламени. Невыносимая боль! На самом деле, очень противоречивые ощущения. Я совру, если скажу, что рад им. До встречи с тобой я был счастлив и не знал страданий.

— Ты обвиняешь меня в своих муках? — возмутилась я.

— Я всего лишь говорю правду, — развел он руками. — Проклятую сыворотку не обманешь.

— Но зачем ты пытался убить меня при помощи духов?

— Я этого не делал.

— Допустим, — кивнула я. — Почему не сказал о своих чувствах раньше?

— Отец запрещал чувства, считал их слабостью. Это сделало его великим главой и теургом. А я всегда хотел походить на него и боялся разочаровать. Увы, отец благоволил не мне. Его любимчиком был Теодор. Чего бы только отец не отдал, чтобы поменять нас местами, но это невозможно. И за это он ненавидел меня также сильно, как любил младшего сына.

— Постой, — перебила я. — Но Тео говорил, что это ты был любимчиков сира Аллистера.

— А он был под сывороткой откровений как я? — резонно уточнил Корвин.

Проклятые духи, если во флаконе действительно сыворотка, то все переворачивается с ног на голову. Завтра первым же делом проверю содержимое флакона.

— Ты убил отца? — сочла нужным уточнить, пока сыворотка еще действует. Смерть сира Аллистера не давала мне покоя. Есть в ней некая тайна, которую я хотела разгадать. Я боялась, что его убила мама. У нее был мотив и посерьезнее, чем у многих.

— Нет. И я без понятия, кто это сделал. Расследование ничего не дало.

Я прикусила губу, обдумывая новую информацию. Корвин, тем временем, спешил излить душу, пока сыворотка еще работает. А, может, она уже выветрилась, но ему требовалось выговориться, убрать между нами последние недомолвки. Я подозревала, все это он мог сказать и без сыворотки, а принял ее с одной целью: чтобы я ему поверила.