Любить нельзя

"Когда примерно заехать? Я буду свободен после 6", – добавил он через пару секунд.

Немного подумав, написала:

"Как сможешь;) И лови немного моей удачи!"

Закрыла мессенджер, убрала телефон в сумочку и с широкой улыбкой направилась в палату папы. Причем чуть ли не вприпрыжку – я казалась себе перезаряженной батареей, у которой клеммы уже искрятся от высокого напряжения.

Однако мой пыл угас, едва я вошла в нужный бокс. Замерла у порога, не сразу сумев сделать шаг вперед.

– Полина Андреевна? – окликнула медсестра, сопровождающая меня. – Все в порядке?

Я выдохнула и вошла. Просто в тот единственный раз, когда нас пустили на пару минут к отцу, мне не удалось его разглядеть. Голова кружилась, а подступающие слезы и вовсе не давали видеть ничего дальше своего носа. А сейчас…

Папа был весь в бинтах. И мне сразу вспомнились материал дела и заключения врачей. Голова – сотрясение и раны от осколков, руки – папа до последнего сжимал руль, пытаясь вернуть себе контроль, правая нога – ее придавило, когда машина перевернулась, туловище – открытые раны и сломанные ребра. И это лишь часть полученных увечий.

– А ему точно не больно? – глупый вопрос, понимаю, но мне было важно знать ответ.

– В состоянии коматоза реакция на боль ослабевает, так что нет, не больно, – пояснила женщина.

Кивнула, таким образом благодаря ее, и присела на стул рядом с кроватью. Стараясь быть максимально осторожной, потянулась и коснулась пальцев папы – привычно шершавых, но… не таких теплых, как должно быть.

– Можно еще спросить? – поспешила уточнить, пока медсестра не ушла.

– Да, конечно, – работница клиники замерла у дверей.

– Если я буду говорить, то меня папа действительно услышит?

– Я ничего не могу вам обещать, однако есть шансы, что… – небольшая пауза, во время которой в ушах набатом звучит писк приборов, подключенных к Довлатову-старшему, – что все же услышит. Что-то еще?

– Нет, спасибо, – я снова прикоснулась к родителю, но затем, словно обжегшись, отдернула ладонь. Мало ли, вдруг что-то задену?

Медсестра ушла, но я еще долго сидела в тишине, собираясь с силами и подбирая слова. Что мне говорить? В голову ничего не приходило. Но вдруг моя речь поможет? Вдруг его состояние улучшится? Как… как в фильмах или тех статьях, что я успела перерыть в поисках достоверной информации.

– Пап, как ты себя чувствуешь? – запнулась, осознав, что за чушь произнесла. Несколько минут думала, о чем бы ему рассказать. Поднялась, начала мерить пространство палаты широкими шагами. Потрогала растение с необычными листьями, стоящее на подоконнике, пытаясь понять, что за цветок передо мной. Снова вернулась к стулу и села, обняв себя руками.

О чем бы ему рассказать? О чем бы…

– Знаешь, папа, мы так по тебе скучаем, – слова сами собрались в словосочетания, а те в свою очередь в предложения. – Марк себе места не находит. Помнишь, ты говорил, что воспитал его не так? Сожалел, что что-то упустил? Нет, Марик… замечательный. Он руководит твоими проектами, занимается расследованием вместе с адвокатами компании, заботится обо мне и регулярно ездит сюда, чтобы лично узнавать о тебе от врачей. Он столько всего делает, папа… Ради тебя и меня. Я восхищаюсь им, а ты бы точно гордился.

Начала – и не могла остановиться. Как самая настоящая болтушка, поведала все то, что меня беспокоило, просила его побыстрее выздороветь и зачитывала ему новости. Я верила, что самое трудное мы преодолели, и теперь все точно будет хорошо.

***

– Марик, купишь? – клянчила я, глядя на братца с самыми невинными глазами. Прямо такими, как у Кота в сапогах. – Ну купи!

Марк же в ответ одаривал меня недоуменным взглядом. Мол, Полина, куда мозги дела?

– Зачем тебе спиночесалка?

Я пожала плечами и выдала:

– Надо!

– Уверена? – он вскинул бровь. – И что ты с ним будешь делать?

– Ну, например… – задумалась. А что, собственно, буду с ним делать? Посмотрела на длинную палку с когтистой лапкой на конце и нашла ответ: – Тебя чесать. Даже можешь не благодарить, я уже по выражению твоего лица поняла, насколько ты счастлив. Знаю-знаю, со мной тебе очень повезло.

Марк тихо рассмеялся и сдался:

– Кидай в тележку. Мне уже не терпится опробовать эту штуку на тебе.

– Спасибки! – я с широкой улыбкой бросила спиночесалку к остальным выбранным товарам, а потом замерла: – Стоп. А почему на мне?

– Потому что жертвовать собой и своей спиной ради твоих экспериментов я не готов. Так как больше счастливчиков нет, то сомнительная честь стать первой жерт… клиенткой этой хрени предоставляется тебе.

– Что? – выдохнула я.

– Готовься, говорю, – ухмыльнулся Марик, разворачиваясь вместе с тележкой и направляя ее в мясной отдел.

Решительно догнала его и вытащила обратно спиночесалку. Просто у нее реально когти ого-го. Марка не жалко, а себя как-то очень.

– Эй, полож обратно! Я уже сроднился с ней, не надо… Поль, ты меня лишаешь самого светлого в моей жизни. Поля, только не клади его на место. Полина, одумайся!

Штучка вернулась к своим сородичам, издав тихий стук при соприкосновении с полкой.