Любить немодно

– ТЫЫЫ?!! ПОШЁЛ К ЧЁРТУ! – визжу! Тут же вскакиваю на ноги и тут же об этом жалею; ведёт сторону, и я вновь оказываюсь сидящей на грязном разбитом асфальте. Слёзы продолжают нещадно бежать по щекам, но живущая внутри ненависть вспыхивает с новой силой! С разрушительной силой!

– Не трогай меня!!! Не трогай меня, я сказала! Не прикасайся ко мне, урод!!! – воплю скрипучим, обессиленным, но хорошенько приправленным ядом голосом в лицо этому разрисованному мудаку из «Клевера», которое кажется мертвенно-непроницаемым, словно каменной маской застывшим.

Не обращая никакого внимания на мои вопли и проклятия, а также на сжатые в кулаки руки, что удалось просунуть в рукава куртки и сокрушить о Митину грудь, рывком подхватывает меня с асфальта, не роняя ни слова забрасывает себе на плечо, и будто не замечая череды сокрушающихся о его поясницу ударов, несёт меня куда-то… куда-то под дождь… куда-то, где я вновь могу разрыдаться в голос, и меня никто не услышит.

Глава 7

Печку на максимум, и уже через минуту запотевшие стёкла избавили меня от уродливого серого пейзажа утопающих в дождевой воде улиц этого города. Однако между мной и водителем старенькой серебристой «Ауди» стекла не было, и я пыталась смотреть куда угодно: на свои дрожащие руки, на рваные колготки и голые колени, на кивающую головой собачку над бардачком, – куда угодно, лишь бы не на Него! Лишь бы не на Митю! Стоит лишь единожды продемонстрировать, что водитель этого ржавого корыта, теперь является для меня кем-то большим (кем-то вроде спасителя, что ли), чем просто водителем ржавого корыта, и разговора не избежать. А я не могу говорить. Не хочу говорить. Не уверена, что даже способна на это. И уж тем более признавать в этом клоуне этого самого спасителя и благодарить за то, что не позволил уродам-наркоманам изнасиловать меня прямо посреди улицы, сейчас выше моих сил.

Я опустошена. Подавлена. Растоптана. Всё происходящее, кажется некой альтернативной реальностью! Кажется, что вот я ущипну себя и открою глаза уже дома – в своей кровати и желательно в Лос-Анджелесе! А всё это… ВСЁ ЭТО окажется самым что ни на есть жутким ночным кошмаром.

Меня чуть не изнасиловали… Меня чуть не изнасиловали!

Боже…

Щипаю себя снова и снова.

Не просыпаюсь.

Не помогает.

Это не сон. Это моя новая больная реальность.

«Смирись, Крис. Ты теперь законченная неудачница.»

Вдруг съезжает к обочине и глушит двигатель.

Ёжусь на сидении, мечтая превратиться в маленький невидимый комочек, но не сдерживаюсь и украдкой поглядываю на водителя.

На меня не смотрит – ровно перед собой в лобовое стекло, на котором танцуют косые струи проливного дождя, и не роняет ни слова.

Вечер опустился на город, один за другим неясными одуванчиками вспыхивают фонари на мостовой вдали, окна жилых домов раскрашиваются в тёплый жёлтый. На грозовом небе всё ещё рисуют кривые дорожки молнии, за которыми неминуемо следуют раскаты грома… То, что я сейчас испытываю напоминает ту же картину. Пусто, мрачно, больно… слишком громко… в голове, которую разрывает от мыслей, от пережитого ужаса, от злости и одновременно бессилия…

Чувствую себя жалкой школьницей… Той самой, кем по сути и являюсь.

Хочу, чтобы меня утешили, пожалели, поняли… Хочу и… и не могу себе этого позволить! Потому что утешать меня некому! Любить меня некому! Я теперь сама по себе.

– Ладно, пойдём, – говорит вдруг, и я вздрагиваю от неожиданности. Смотрю на профиль Мити огромными глазами и мой воспалённый мозг начинает выдавать жуткие картины, где он оказывается одним из тех уродов! А спас меня лишь для того, чтобы самому закончить начатое!

И он замечает это по моим перепуганным до смерти глазам…

– Совсем глупая, что ли? – фыркает, резко выдыхает, проводит рукой по своим мокрым волосам, и смягчается: – Я тебя в больницу привёз. Пойдём и…

– Никуда я не пойду! Со мной всё нормально! Пару ссадин и всё.

Замирает. Переводит на меня настороженный взгляд, а я в свою очередь пытаюсь выглядеть решительно. Но… судя по тому, как вновь меняется взгляд Мити, я выгляжу, как забившийся в угол котёнок, который пытается казаться львом.

– Проверим всё ли с тобой в порядке, и я отвезу тебя домой, – говорит тихо и якобы с пониманием, а внутри меня опять всё бурлить начинает, закипает и толкает на то, чтобы сорвать всю злость, боль, от которой меня разрывает на части на нём одном! На парне, с которым я всего пару дней знакома, но уже ненавижу его всем своим естеством!

– Отвези сейчас. Я не пойду в больницу!

– Тебе нужно…

– Нет!

Замолкает. Настораживается, хмуря брови.

В салоне мрачно, однако я вижу, как недобро блестят его глаза. Он злится? На меня?

Кусаю нижнюю губу до привкуса крови на языке и мысленно приказываю слезам, что вновь жгут глаза, проваливать в седьмое пекло!

«Смирись, Крис! Ты одна всегда и во всём виновата! Лишь ты одна!»