Любить ненавидя

– Мы студенты, – приблизившись к двери, громко произнес Саша. – Вы оставляли свой адрес в пединституте?

– Студенты? – замешкалась женщина за дверью, но тут же радостно произнесла: – Ах, студенты! Да, оставляла, зайчики мои. Сейчас. Сейчас.

Общение продолжалось через дверь: хозяйка квартиры, видимо, наводила последние приготовления, дабы повыгоднее представить лицом товар, то есть свою так называемую полуподвальную квартиру.

– Деточки, бегите на место, не расстраивайте маму. На место, ласточки, зайчики мои. На место!

– Это она так с собаками разговаривает, понял, – улыбнувшись, прошептал Саня.

– Да понял! Понял!

Настроение Леньки за последний час заметно ухудшилось. Это ж надо, сунуться в такой мусорник! Прямо советский Гарлем какой-то. Вонь, грязь, оббитые и обгаженные углы дома. Не таким он представлял себе начало похода за высшим образованием, за стремлением сеять разумное, доброе, вечное. Да и жизнь в областном центре он рисовал в своем воображении несколько иными красками. По крайней мере, не такими мрачными. А тут прямо какой-то абстракционизм получается. С какими-то грустными ассоциациями. Хотя… Сам виноват. Нужно было заранее думать.

На время вступительных экзаменов место в общежитии Фомину дали без проблем, даже не спрашивали ни о чем – так возомнил, что вопрос не актуален. А тут такой облом! Самое смешное, что завтра первое сентября, торжественное открытие нового учебного года, наверно, линейка какая-то будет, или что там у них бывает. Все придут нарядные, довольные. А они с Саней? Стоят, как отбросы общества, у какой-то, с позволения сказать, квартиры, расположенной в подвале, да к тому же еще и не знают, примут их здесь на ночевку или нет. Хорошенькое дело!

Наконец дверь, видимо, повидавшая на своем веку еще городничих и околоточных, проскрипев что-то на понятном лишь ей языке, открылась. Перекрывая узкий проход в квартиру своим огромным туловищем с несколькими свисающими складками по бокам, проступающими под легким ситцевым платьем, а толстыми ногами в потрепанных тапочках сдерживая полчище собачонок, пытающихся просунуть любопытные мордочки в оставшиеся щели, перед студентами предстала словно сошедшая с полотен Рубенса дородная женщина лет пятидесяти пяти. Ее лоснящаяся на щеках кожа, провисшая несколькими ровными рядами у подбородка, окрашенные в каштановый цвет и накрученные на крупные бигуди волосы делали портрет еще более выразительным. Но даже при невероятной полноте и наличии тройного подбородка во внешности этой женщины вполне угадывались черты некогда красивой и, без сомнения, привлекательной особы. Та еще Грация!

– О! Мальчики! – всплеснула она руками. – Так вы студенты? Какого института?

– Педагогического, – удивился Саня. – А разве вы не в педагогическом свой адрес оставляли?

– Конечно, конечно, и в педагогическом тоже, – с готовностью закивала головой особа с тройным подбородком и, разворачиваясь, отчего все ее жировые складки плавно, словно холодец, заволновались, махнула рукой, предлагая следовать за ней. – Проходите! Проходите! А на собачек не обращайте внимания, они смирные, ласковые. Они не кусаются.

Гавриленко, громко выдохнув, словно входил не в квартиру, а следовал за Данте в подземное царство мертвых, шагнул первым, Фомин – за ним. Идя за женщиной по узкому, заваленному коробками коридору, Ленька попытался было хоть приблизительно сосчитать количество собак, копошащихся повсюду, но они так резво перемещались и кружились у ног, что он бросил это бессмысленное занятие. В нос ударил резкий противный запах, в котором смешались «ароматы» подвального помещения, животных, заполонивших его, какой-то ужасно неаппетитной, даже противной снеди, готовившейся то ли на ужин, то ли для кормления домашних питомцев.

– О, так у Вас еще и кошечки есть? – стараясь подыграть хозяйке, но, скорее, удивляясь своему открытию, ошарашенно произнес Гавриленко, войдя в маленькую, утлую, низкую комнатушку и увидев в углу пять или шесть разношерстных мурок, вольготно расположившихся на рваной подстилке.

– Ой, я их так люблю, так люблю. Это же божии создания. Это же живые существа, как их бросишь на погибель, – улыбаясь, произнесла женщина и тут же, переключив свое внимание на животных, засюсюкала:

– Маленькие мои, холёсие⁴, идите к маме.

Кошки, словно послушные детки, видимо, и в самом деле считавшие хозяйку мамой, дружно поднялись с мест и начали тереться у ее ног. Однако Саня поспешил вернуть разговор в нужное ему русло.

– Скажите, пожалуйста, как к Вам обращаться? – спросил он.

Видя, что хозяйка подземного царства собак и кошек, призадумалась, студент уточнил: – Как Вас величать?

– А-а-а! – всплеснула руками женщина, обрадовавшись своей догадливости. – Марья Ивановна я, Марья Ивановна.

– Мария Ивановна, – Гавриленко произнес ее имя и отчество правильно и официально, – сколько Вы хотите брать с нас за проживание? Где Вы нас определите спать?

– А вот кровать…, – показала женщина, – новая… почти… Двухместная, матрац с пружинами! – с особой гордостью добавила она.