Любить ненавидя

– Да ты что! В четырнадцатой? Вот здорово! – вдруг воскликнул Ленька. – Так в этой же группе моя девчонка учится, Ирка Короленко. Знаешь?

Саша не ответил сразу, видимо, вспоминал.

– Может, в лицо и знаю, а вот фамилию от тебя первый раз слышу, – наконец ответил он.

Леня, увлеченный новой и, безусловно, приятной ему темой, не обратил внимания на ответ Гавриленко, он взбодрился, опер голову на согнутую в локте руку и восторженно продолжил:

– Мы ж с ней одноклассники, с шестого класса дружим. И поступать в один институт вместе решили, только она на филфак, а я – на физмат. Мы вообще думали пожениться сразу же после школы, да «предки» тормознули. Не спешите, отучитесь сначала, профессию заимейте, заработок свой – вот тогда и семью заводите.

– Резонно, – согласился Гавриленко.

– Так и мы так решили! Слушай, Ирка, она классная. Вот честно. Вот сколько девчонок в школе было, и красивые, и талантливые, и все из себя. Разные. А такой, как она… Ну, понимаешь… Она особенная. Вот одно лишь совершенство, честно тебе говорю. Завтра обязательно вас познакомлю.

– Ладно, – согласился Саша, не выдав абсолютно никаких эмоций.

Но Ленька уже был на своей волне.

– Она, знаешь, такая, необычная, умная, красивая – просто загляденье. Вот у нее своя, уникальная красота. И вообще, мне с ней легко, понимаешь, словно мы одно целое, словно.. Ну как тебе сказать… Ну, не представляю я себя без нее и она себя – без меня. Сто процентов! Я же, знаешь, в нее еще пацаном как влюбился – и все… Вот увидел ее – и все. Других девчонок для меня больше просто не существовало. Да и зачем мне другие, правильно? Мы с ней всегда вместе.

– И что.. ну, в смысле… живете?

– Нет, ты что! – в голосе Фомина Саша услышал нотки недоумения. – Нет, я так не хочу. Это, знаешь, даже нечестно как-то. Ну там, целоваться, обниматься – это да! А все остальное после свадьбы. Я так решил! Я, знаешь, благодаря Ирке, даже стихи начал писать и ей посвящать. Хочешь послушать? Только ты не смейся, хорошо?

Не дожидаясь ответа, он сделал паузу и начал декламировать:

– Ну где ж вы, всемогущие амурчики?

Разбейте сердце той, в сапожках лаковых,

Чтобы она, томясь любовью, мучаясь,

К себе звала меня и горько плакала.

Неужто ваши стрелы, стрелы-молнии,

Так безнадежно раны наносившие,

Теперь беспомощны пред той девчонкой модною,

Перед мольбой моей, вас так просившего.

Ну что же вы, святые, кучерявые…

Я покажу вам дом с окошком на реку,

Ее окошком, где она, упрямая,

И день, и ночь на пианино стареньком

Наигрывает вальсики и полечки,

Сдувая челку, что на лоб спадает ей.

Девчонка эта не грустит нисколечко,

А я сейчас пропел бы ей «Страдания».

– Ну как?

Ленька, ожидая услышать, как минимум, слова одобрения, повернул к Саше голову.

– Угу…

Только сейчас Фомин понял, что Саша засыпает. Он замолчал, отвернулся в другую сторону, решив: пусть поспит, пока ему, Леньке, не спится, а потом они поменяются. Потом Саша будет бдеть их сон. Тема отношений с Ириной взволновала его. Перед глазами стояла его Ирка, его любимая девчонка, которую он готов был боготворить, всю жизнь носить на руках. «Ничего, студенческие годы пролетят быстро, – мечтал он, – поженимся. Будем работать, зарплату получать, тогда и будет настоящая семья. Не жить же на стипендию, как сейчас. Да стипендию еще и заработать нужно. Иринка, как же я ее люблю, родную, дорогую, мою».

Ленька начал вспоминать школьные вечера, танцы, вечерние свидания, поцелуи, выпускной вечер. Там он читал стихи, посвященные учителям, одноклассникам, юности, а посвящал их только одному человеку. И этим человек была Она. В самый разгар торжества они сбежали в парк, сидели при луне на лавочке и целовались, целовались. Мечтали о будущей счастливой жизни. А потом, возвратившись ко всем, долго успокаивали родителей, забивших тревогу о пропаже детей, не находивших себе места все то время, пока они отсутствовали. «Детвора, – улыбнулся Леонид. – Хотя, ничего себе дети! Дети, которые хоть сегодня с радостью пошли бы во дворец бракосочетания, чтобы обменяться обручальными кольцами и поклясться в вечной верности друг другу».

Постепенно картины и воспоминания, поочередно возникавшие в воображении Лени, стали уходить все дальше и дальше вглубь его сознания, становились все туманнее, расплывчатее. Он и не заметил, как заснул.