Любить тебя

Ответ на незаданный вопрос. Где был? Что случилось?

- Нет. Не для меня, - перебила я.

- Я не чувствую от себя этот смрад только, когда ты со мной, Нин.

Я поцеловала холодные подрагивающие губы. Взялась за края кофты и стянула ее с себя. Потом развязала шнурок на штанах. Стянула их с бедер и позволила упасть к ногам.

Андрей наблюдал, как завороженный. Жуткий стеклянный взгляд карих глаз сменился зверски голодным. Оставшись в одних трусиках, я перешагнула через штаны и прижалась к Андрею. Погладила по спине между лопаток, проложила губами дорожку по напряженной шее.

Холодные ладони мужчины легли на ягодицы, сжали, вминая в его бедра. Андрей приподнял меня за них, лишая опоры, и я обхватила ногами его талию. Полотенце упало на пол.

Ударом ноги он распахнул дверь и вынес меня из ванной. Прошел по залитой тусклым светом зале и поднялся по ступенькам, в спальню.

Уложив меня на простыни, поцеловал в губы, раздвинул их языком, проник в рот, и я почувствовала горечь. И соль. И металл, ведь всего несколько часов назад мы стерли, изгрызли друг другу губы в кровь. Таким и был вкус нашей любви.

Слезы. Горечь. Кровь.

И нереальная сладость, эйфория, когда мы чувствовали его вместе.

Я помогу тебе забыться. Утолю собой твою боль, которая мне больнее собственной. Сделаю, чтоб стало легче настолько, насколько смогу. И что бы и когда не случилось, это не изменит того, что я не могу не любить тебя так же, как не могу перестать дышать.

Глава 48

Из «зала», как вполне заслуженно называлась одна из комнат на первом этаже пентхауза, в которой были все необходимые тренажеры, донесся грохот.

Испугавшись не столько резкого звука, сколько его вероятной причины, я бросилась туда.

Почти сразу после того, как Андрею сняли швы, он начал «потихоньку разрабатывать плечо». Звучало полезно и поначалу так и выглядело. Теперь же, чуть больше трех недель спустя, он, вопреки данному мне обещанию дозировать нагрузки, явно все больше переходил чуть ли не к полноценным тренировкам. Бесился от того, что мучился от боли после них, и как мог это скрывал от меня.

- Андрей! - вбежав в зал, почти рухнула рядом с ним на пол.

Он стоял на одном колене. Задыхаясь от боли и матерясь, держался за раненое плечо. Рядом валялся гриф с тремя гигантскими блинами с каждой стороны.

- Я мокрый весь, - прошептал побелевшими губами, когда я обхватила его руками поперек торса, облокачивая на себя.

- Переживу как-то. Иди сюда, - потянула, чтоб сел на пол.

Согнув в локте, поддержала раненую руку. Прижалась губами к мокрому виску, на котором неистово пульсировала вена. Другую положила сзади на вторую рану.

Андрей склонил голову, зарылся мне в изгиб шеи, пытаясь отдышаться.

То, как мы сидели, до жути напоминало день побега и старый погреб. Будто наяву я ощутила запах крови, ее липкое тепло на коже и тот сводящий с ума ужас, что нас найдут. Что Андрей умрет.

- Твою мать, когда ж нормальным-то уже стану? - полный злобы голос выдернул меня из страшных воспоминаний.

- Вроде бы недавно справился вполне нормально, нет? - выпалила я.

О том, что именно случилось в ту ночь, я не расспрашивала, а Андрей не рассказывал. Заверил мельком, что все в порядке, и только.

- С тупым быком, бестолково размахивающим пушкой? С ним бы любой справился.

Он обнял меня здоровой рукой, расслабленно выдохнул.

- Предложили ему бабла за казино, он не просто в отказ, а за ствол. Ну и все, - он запрокинул голову и взглянул на меня, проверяя реакцию на сказанное. - Я такого не хотел.

- Знаю.

- Почему?

- Просто знаю. Чувствую тебя.

Он потянулся губами к моим. Провел по ним языком. Поднял правую руки – обнять за плечи и вздрогнул от боли.

- Обязательно так издеваться над собой? Вас в «Мемфисе» учили этому?

Андрей отвернулся.

- Был у меня момент долгого валяния в койке. Полгода восстанавливался, что полностью смог –чисто подфартило, - нехотя сказал после пары минут молчания. - Любое «не могу» слегка тригерит теперь иногда. Не совсем, но...

Я забралась пальцами ему в волосы, принялась гладить по ним, пропускать сквозь пальцы, хоть касаниями успокаивая. Ужас, скрывающийся за скупыми словами когтил сердце.

Беспомощность и боль. В одиночестве, в изгнании, среди чужих людей. Есть ли вещи хуже?

- Идем, примем душ. Я теперь из-за тебя тоже вся мокрая.

Не дав помочь, он рывком поднялся на ноги. Рук моих не оттолкнул, позволил отвести себя в ванную.

Усадив его в кресло, включила воду, чтоб набрать ванну. Решила предпочесть ее душу, Андрей слишком устал.

Сбегала за обезболивающим. Мужчина его молча выпил, правда шмякнул стакан о тумбочку так, что тот чудом не разбился. Злился на себя.

Погрузиться в теплую воду было настоящим блаженством. Она прогоняла возникшую внутри от рассказа Андрея дрожь, расслабляла.

Он сполз на дно примерно на минуту. Полежал с закрытыми глазами, а вынырнув, привлек меня к себе.