Любите ли вы своего ребенка?

Принятие может касаться любых характеристик ребенка: его внешности, манеры говорить, особенности мышления и т. д. Меньше всего родители обращают внимание на принятие чувств ребенка. Взрослые часто полагают, что малыш или подросток капризничает, делает назло, издевается. Собственные чувства воспринимаются ребенком как часть его самого – такая же, как нога или рука. Он полагает: «Если родители игнорируют или осуждают мои чувства, значит, я плохой и им такой не нужен». Таким образом, взрослые формируют для своего ребенка сценарий «Не чувствуй!».

Люди с таким жизненным сценарием замкнуты, не уверены в себе, часто не могут сформулировать свои желания или свое отношение к чему-либо. Им трудно дается общение с окружающими людьми, в том числе и с противоположным полом. Они не могут отстоять свою точку зрения, настоять на своем, отказать и сказать кому-либо «Нет!».

Истории. Слезки на колесиках

История про насмешки родителей и душевную боль детей

Маленькая Инка забилась в угол, сжалась в комочек и, всхлипывая, просидела там почти час. Мама к ней не подошла, а только время от времени посмеивалась из кухни да приговаривала: «Слезки на колесиках, слезки на колесиках». Каждый раз Инка, услышав мамины насмешливые слова, вновь заливалась плачем. Ей было ужасно обидно, что мама, ее любимая мама, так смеется над ней. Значит, она ее совсем не любит.

Инка частенько не могла победить свои слезы, они оказывались сильнее ее, когда мама была недовольна дочкой. А недовольна она была почти всегда. Некрасиво стоишь, плохо выговариваешь слова, трогаешь лицо грязными руками, каляканье вместо рисунка… Инка боролась со своими слезами, но они независимо от ее воли катились и катились из серо-голубых глаз. Мама, заметив эти капельки дочкиной обиды, никогда не утешала ее, не пыталась успокоить, а только смеялась и подтрунивала над ней: «Слезки на колесиках, слезки на колесиках». Но тяжелее всего было тогда, когда у мамы кончалось терпение, она начинала злиться, и с ее губ срывались и вовсе обидные слова: «Рева-корова, дай молока! Рева-корова, дай молока!!!» От этих слов Инка чувствовала себя самой плохой девочкой на всей Земле. Мама ей объясняла, что реветь не надо, никто ее и не собирается обижать, что ничего обидного мама не сказала, что «на обиженных воду возят». Но Инка все равно чувствовала режущую душу обиду: нет, ей не нравилось, когда ее так называли, эти обзывательства унижали ее!

Став взрослой, Инка много раз пыталась объясниться с мамой. Но мама не могла понять ее: «Да я ничего обидного тебе не говорила. Ты уж очень нежная была. Я думала, тебе трудно потом жить будет. Хотела, чтоб закалилась ты немного. Вот и посмеивалась над тобой. Только ничего не помогало».

Действительно, и во взрослой жизни Инка осталась такой же ранимой. Она про себя говорила: «У меня слезы близко». Чем больше она с ними боролась, тем непослушнее они становились. Инка и профессию выбрала побезопаснее: учительница начальных классов. В классе для нее было главной задачей создать доброжелательную безопасную атмосферу.

В свои тридцать два года Инка живет с родителями. Ее многое в них раздражает, но она продолжает быть сверхпослушной дочкой. Ни в чем не может им отказать. Как, впрочем, и старшему брату, и его жене. Инка беспрестанно сидит с их маленькими детьми, закупает им продукты, одалживает деньги.

Она плохо разбирается в своих чувствах и желаниях. Если ее спросить: «Что ты чувствуешь?» или «Что ты хочешь», она замирает, долго-долго молчит, а потом растерянно произносит: «Не знаю…»

Комментарий психолога

Инкины чувства обиды, унижения не принимались ее матерью. И это происходило настолько долго, что Инка сама отказалась от своих чувств. Они, конечно, есть, они не могут не быть, но скрылись так глубоко в ее душе, что она не только не может их назвать, но и не чувствует их. То же самое произошло и с ее желаниями. Их так долго игнорировали значимые для нее люди, что еще в детстве Инка решила: «Лучше ничего не хотеть, а исполнять желания других. Так безопаснее».