Любите меня

– и без УЗИ вижу, что у тебя беременность 6 недель. Что ж они тебя в кресле то не посмотрели? Но рожать тебе не советую. Когда ты проверяла трубы, тебе же сделали рентген всей матки- это и на позднем сроке-то нельзя делать, а здесь такая крошка- семечко ещё, то что горе-врачи назвали полипом. Предлагаю тебе сделать аборт. Родишь ещё!

Я представила, как мне будут делать аборт и говорю:

– Нет, ещё такую чистку я не переживу!

–Переживёшь, сейчас хороший наркоз привезли.

Девчонки по палате посоветовали мне сходить к профессору, который находился на 4 этаже в этом же здании. Проконсультировалась. Он мне сказал:

–Забудьте всё, представьте, что ничего не было, и рожайте.

Всю беременность меня периодически клали на сохранение. Мы с Сашей были счастливы. По вечерам он выводил меня на прогулки.

–Мальчишке надо дышать свежим воздухом и тебе тоже.

Мы гуляли по осеннему парку, держались за руки, пинали жёлтые, бурые сухие листья. Саша говорил:

–Потом будем так втроём гулять. Мальчишка будет идти между нами. Мы его будем держать за руки, а он будет поднимать ножки, чтобы мы его несли, а затем, как пнёт по листве, что они закружат у нас под ногами и над головой. Саша сам пинал листья и смеялся, показывал, как ребёнок будет баловаться, и как нам будет хорошо!

Перед самыми родами мне приснилось, что на улице салют, я раскрываю окно, смотрю в ночное небо и вижу красивые букеты из падающих звёзд. Внизу много народу, все смотрят вверх, а я ищу внизу глазами Сашу: он видит салют?

Утром мне звонят с работы:

–Ну, ты ещё не родила?

Я говорю:

–Если не сегодня, то дня через два точно рожу. Я видела такой красивый сон!

Через какое-то время звонит родственница Татьяна-мамина сестра:

–Свет, не называй ребёнка Вовой, мне такой сон плохой приснился. Не называй.

А мы меж собой, конечно, звали его Вовкой, как Папу.

Вечером часов в 11.00 у меня отошли воды. Мы вызвали скорую, меня тут же увезли в 4-ый роддом. Положили в огромную предродовую палату. Кто-то орал на одной кровати, медсёстры орали на неё. Другая бегала по палате, заявляла, что ей так легче и лежать она не может. Я делала, как учили в консультации: врачей, медсестёр лишний раз не дёргать, не орать, экономить силы для самих родов. Я дышала, как учили и на выдохе колотила кулаком в стену, лицом к которой лежала на кровати. Хотелось спать, а может я теряла сознание. Было больно, я стучала в стену, боль утихала, я засыпала. Никто ко мне не подходил, ничего спросить было не у кого- врачи, медсёстры носились с бешеной скоростью, наверное было много родов. Кричать я стеснялась, чтобы не ругались на меня. Другие орали, не церемонились, в ответ орали на них, но тем не менее занимались ими.

Уже под утро я, очнувшись, наконец-то увидела группу врачей возле соей кровати, обессиленная говорю им:

–Пожалуйста, сделайте мне кесарево. Я уже не могу! У меня нет больше сил!

–Ха! Чё захотела! Много вас таких желающих! Думают, что так запросто!-вякнула одна из медсестёр.

Дядька-врач:

–Да ты посмотри, у неё уже никакой реакции!

Другая руку запустила мне между ног:

–Срочно на стол!

И завертелось! Поставили мне в позвоночник какой-то укол, меня тут же вырвало чёрт- знает чем густым, в вовремя подставленную посудину. Затем помню только молодого парня-врача, который сидит на низенькой скамеечке возле стола, на котором я лежу и, качаясь из стороны в сторону, обхватив голову руками кричит:

–Неси «то-то»!

Медсестра рядом:

–Этого нет.

–Неси «это»!

–У нас этого нет.

–Неси плазму!

–Нет!

–Плазму неси, я сказал!

Побежала куда-то.

Затем очнулась в реанимации. Другая медсестра надо мной.

–Очнулась? Вот и хорошо.

–А я уже родила?

–Да

–А кого?

Та качнулась к моей руке, прочитала на бирке-клеёночке:

–Мальчик

–А где он? Мне его принесут?

–Пока нет. Он очень слабенький. И Вы ещё очень слабенькая.

Я уснула.

Проснулась, другой врач. Зав.отделением, как оказалось. Сказала мне, что произошло, много врачебной и непонятной для обычных людей терминологии. Я поняла суть. Мальчик умер. И прошло уже 2 дня после родов.

Описывать, как меня душили слёзы, а я от усталости не могла даже сотрясаться от своих слёз? Разве описать всё это, как в течение 10 дней мне через катетер постоянно вводили новую кровь, плазму? Как через катетер с дикой болью я ходила в подставленную под меня утку при чужих людях?

Я знаю, что в реанимацию никогда никого не пускают, только если дела совсем плохи. Ко мне пустили по очереди и маму, и Инну, и Сашу!

Саша целовал мне ладошки и умолял:

–Дёмонька! Не расстраивайся, у нас ещё будет ребёнок! Путенька, не плачь!

Инна мне через несколько лет только рассказала, что утром, придя в роддом, и узнав, что происходит, как плохи мои дела, что у мня отёк мозга, при котором почти никто не выживает, Саше стало плохо, и он упал в обморок. Мама постарела за этот час. Кто нам помог всё это пережить?