Любитель шампанского

«Брайан Мэллори. Родился 4 февраля 1916 года. Рост – метр восемьдесят шесть. Вес – восемьдесят пять килограммов. Волосы темно-каштановые, глаза карие, кожа светлая.

Особые приметы: голос – вследствие ранения во время бегства из лагеря – тихий, сдавленный. Не в состоянии кричать, но говорит отчетливо и ясно.

Привычки: когда злится, имеет обыкновение бить правым кулаком в ладонь левой руки. Когда доволен, потирает руки. Сигарету держит всегда между большим и указательным пальцами. Спички зажигает о ноготь большого пальца. Гордится своей невозмутимостью, смеется и улыбается редко».

Корридон нетерпеливо хмыкнул и заглянул наугад на следующую страницу.

«Единственная родственница – тетка, мисс Хильда Мэллори, воспитывала его с четырехлетнего возраста, после смерти матери. С отцом отношения были плохие, встречались редко. Тем не менее отец сделал его своим наследником и оставил большое состояние…»

Корридон зевнул и, скомкав листки, бросил их в угол комнаты.

«Надо раздеться и лечь по-настоящему», – подумал он, закрывая глаза. Прошло несколько минут. Он не шевелился. Его лицо постепенно разгладилось и утратило выражение жестокости. Корридон заснул.

2

Ему снилось, что в конце постели, сложив на коленях изящные белые руки, сидит Мария Гауптман. Ее лицо разбито и окровавлено – как тогда, когда она лежала мертвая у его ног. Она пытается что-то сказать, но от ее головы остались лишь широко раскрытые глаза над зияющим провалом с несколькими торчащими зубами. И все же он твердо знает: она пытается что-то сказать.

Не первый раз ему снился этот сон, и всегда у него складывалось впечатление, что Мария собирается сказать что-то очень важное… Но она ничего не говорила просто сидела на постели, вселяя в его сердце ужас; сидела и не уходила.

Корридон проснулся от стука в дверь. Он оторвал голову от подушки, чувствуя, как ноют челюсти – опять во сне скрипел зубами, – и прислушался. Когда стук повторился, он бесшумно скользнул в гостиную, не зажигая света, отодвинул занавески и выглянул в окно. Она едва виднелась в лунном свете – стояла все в тех же черных брюках и черном свитере, засунув руки в карманы, с непокрытой головой, с сигаретой в губах.

Корридон застыл на миг, не сводя с нее глаз, потом включил свет и спустился по лестнице. Он понятия не имел о причинах столь позднего визита, но открыл дверь не колеблясь.

– Входите. Вы одна?

– Да, – ответила Жанна, ступив в маленькую прихожую.

– Поднимайтесь наверх, – сказал Корридон и закрыл дверь – но лишь после того, как выглянул во тьму и убедился, что Ян или Ренли не прячутся в тени поблизости.

Жанна поднималась по лестнице, а он следовал за ней, глядя на ее прямую спину, на покачивающиеся бедра. Девушка вошла в гостиную и остановилась возле камина.

– Что привело вас сюда в такой поздний час? – спросил Корридон с порога. – Я уж собирался ложиться – плохо выспался прошлой ночью.

Она отвела от него взгляд и стала рассматривать комнату – ничего не упуская, впитывая каждую деталь. Наблюдая за ней, Корридон впервые обратил внимание на скудость обстановки, на потертый ковер, кресло с выпирающей пружиной, старый, с пятнами, стол…

– Выпьете немного? – резко спросил он, сняв с полки бутылку джина. – Где-то должен быть и вермут.

Корридон скрылся на кухне, раздраженный тем, что ему понадобился предлог уединиться, прийти в себя от ее тревожащего присутствия. Когда он, найдя вермут, вернулся в комнату, беспокойное чувство улеглось, но скованность и напряжение остались.

Жанна все так же стояла у камина– безмолвно, недвижно, настороженно. Насвистывая сквозь зубы нехитрый мотивчик, Корридон смешал коктейль и поставил на стол бокалы.

– Чувствуйте себя как дома. Эту дыру, конечно, трудно назвать домом, но лучшего у меня нет. – Он сел в кресло, и то затрещало под его тяжестью. – За ваше здоровье! – Корридон сделал глоток и поморщился. – Паршивый вермут, надо сказать…

Девушка будто не замечала предложенного бокала.

– У вас обыкновение давать слово и нарушать его, так ведь?

Корридон не ожидал такой прямой атаки и на мгновение опешил, но потом рассмеялся.

– Все узнали обо мне, практически все! – Он вытянул свои длинные ноги. – Это верно. Я не всегда выполняю обещания.

– Вы беретесь за определенную работу, получаете деньги и затем бросаете порученное дело, – продолжала она. – Весьма легкий способ зарабатывать на жизнь, правда?

Корридон кивнул.

– Да. Порой даже слишком легкий. – Он ответил беззаботно, но был удивлен ее спокойствием. Он предполагал, что девушка в ярости бросится на него, и в глубине души был бы рад, если бы она так поступила. Он чувствовал бы себя увереннее.

– И у тех, которые вам платят, не остается никакой надежды?

– Ни малейшей, – весело согласился Корридон. – Дела, которые мне предлагают, обычно не терпят огласки. Но, разумеется, у вас есть моя расписка, можете подать на меня в суд, – добавил он и рассмеялся.