Любители варенья

— Ну, мы просто пошутили, — немного смутился парень. — Говорим Лидке: слабо тебе зажечь жениха? То есть Илюшку. Думали просто приколоться. А она возьми да взаправду к нему стала приставать. А он уже тоже хорошенько выпил, свадьба в самом разгаре была. Ну, они за дом зашли и стали целоваться. А тут Таньке, невесте, кто-то шепнул, что Лида его уволокла за дом. Она на Илюшку как набросится, все лицо ему расцарапала. Сначала смешно было, потом видим, она уже готова Лидке фотографию попортить, тут ей наши и говорят, Лидке то есть, вали скорее отсюда, пока тебе не нанесли физического ущерба. Она сначала не хотела уходить, упиралась, отбивалась, но Танькина и Илюшкина мамаши ее взашей со двора и вытолкали.

— На какой улице была свадьба?

— На Аптекарской, дом тридцать пять.

Женщина лет тридцати восьми с темными кругами под глазами неожиданно заплакала, прижимая платочек к глазам.

— Ну и дальше что?

— Она не вернулась домой… — гнусавым от слез голосом проговорила женщина.

— Может, она у друзей осталась ночевать?

— Так все друзья на свадьбе гуляли, — вмешался крепкий парень с поцарапанным лицом.

— Это ты жених и есть? — уточнил Краюшкин.

— Я уже муж, — гордо приосанился он.

— А вы кто этой Лиде? — спросил Васнецов, обращаясь к женщине, которая все вытирала и вытирала глаза мокрым насквозь платком. Он уже начал догадываться, о какой пропавшей идет речь. Аптекарская, Рабочая, Багратионовская — все эти улицы относились к его участку. И все они были связаны с кровавыми событиями прошлой ночи.

— Я ее мать. Алевтина… Лидуша у нас всегда была не очень послушная. А с тех пор как я второй раз замуж вышла, вообще от рук стала отбиваться. Невзлюбила отчима… Он с ней строгий был, потому что она у нас к вину пристрастилась… А ей всего двадцать лет. Институт бросила, на работе нигде долго не задерживалась… Мечтала богатого мужа найти. Говорила, тогда сразу от нас уйдет, — заливалась слезами мать, которая сама выглядела так молодо, будто была старшей сестрой Лидии, если бы не ее измученное переживаниями лицо.

— Как она была одета? — спросил Васнецов, подвигая к себе папку.

— В темно-синее платье, приталенное, с вырезом на груди.

— Прическа?

— Волосы длинные, волнистые, шатенка… — взялась отвечать девчонка с челочкой, потому что мать Лиды зашлась в плаче.

Когда Васнецов стал развязывать тесемки папки, у девушки глаза округлились, словно она уже догадалась, что произошло.

— Я вам сейчас фотографию одну покажу для опознания, — начал было Васнецов, открывая папочку с надписью «Неизвестная, лет 20». Женщина сквозь слезы с ужасом следила за его руками и медленно подступала к столу. А увидев фотографию с застывшим бледным лицом дочери и темной вмятиной на лбу, вскрикнула и схватила себя обеими руками за горло, а потом разразилась рыданием.

Парни подхватили ее под руки и усадили в кресло, девчонка стала обмахивать ее платком. Краюшкин налил из графина воды и протянул стакан женщине, но она его даже не видела, не раскрывая глаз и рыдая во весь голос.

— В морг на опознание ее везти нельзя, — тихо сказал Краюшкин Васнецову.

— Отведите ее пока в соседний кабинет, — обратился Васнецов к парням. — А потом нужно съездить в морг, опознать тело.

— Ой, доченька моя, Лидочка!.. — заголосила женщина, пока парни выводили ее за дверь.

— Так мы уже опознали, — дрожащим голосом пролепетала напуганная до смерти девушка.

— Вы останетесь с женщиной, — сказал Васнецов. — А на опознание все равно кому-то из вас придется поехать.

Вернулись парни и хмуро расселись на стулья.

— Кто из вас, парни, поедет со мной? — спросил Краюшкин, надеясь, что жених откажется. Все-таки он был косвенно виноват в том, что Лида ночью оказалась на улице, во всяком случае должен теперь испытывать угрызения совести. Но ведь только вчера он стал мужем. Как-то жалко его, потому что теперь всегда воспоминание о счастливом дне в его жизни будет связано с трагическим событием.

— Я поеду, — твердо сказал новоиспеченный муж. — Если бы мы так вчера не напились, ничего бы не было.

— Будто ее можно было остановить, — пробормотала девушка.

— Хорошо, Илья. Поедешь со мной.

— Скажете Таньке, я поехал в морг, — твердым голосом обратился Илья к друзьям.

К женщине в соседнюю комнату уже вызвали врача. Она все еще находилась в состоянии истерики.

В морге патологоанатом Степаныч отбросил простыню с лица девушки, и Илья, ошарашенно уставясь на ее гематомы и кровавые раны, отшатнулся.

— Кто ж ее так? — Его голос дрогнул, хотя он пытался держать себя в руках и даже закусил губу. Краюшкин очень понимал его. Увидеть в таком виде девушку, с которой еще вчера целовался, — испытание не из легких.

— Насильник… — коротко ответил Степаныч.

— Так ее еще и изнасиловали? — Илья так побледнел, что Степаныч бросил Валерии:

— Дай нашатырь, а то сейчас рухнет.

— Не надо. Я выдержу. Но это так страшно… И неожиданно… Известно, кто ее?.. — он не договорил и отвернулся.