Люблинский штукарь

Рейца понесла лампу, посветить на лестнице. Зевтл пошла провожать. Она взяла его под руку. Яшу охватила прямо-таки детская радость. Он любил поговорить по-еврейски и показать фокусы в дружеском кругу. Здешняя обстановка напоминала Пески, но была куда интересней. Ясно, что этот самый Герман торгует женщинами, а Рейца его пособница. Но что-то во всем этом было необъяснимо привлекательное. За два прошедших часа Герман явно привязался к Яше. Яша почувствовал, что понравился Рейце тоже. Кто знает, какие радости эта рыжая дамочка могла доставить мужчине? Кто знает, какие безумные слова может, распалившись, шептать этот кусок мяса? Керосиновая лампа на миг осветила двор со штабелями бревен и досок. Затем дверь наверху закрылась, и стало темно. Зевтл прижалась к Яше и задрожала.

— Можно я пойду куда-нибудь с тобой? — спросила она.

— Куда? Не сегодня.

— Яшенька, я тебя люблю…

— Жди. Положись на меня во всем. Что скажу, то и делай.

— Я хочу побыть с тобой.

— И будешь. Я вытребую тебя за границу. С каждым, кто со мной был хорош, я тоже буду хорош. Но ты приготовься ко всему и не задавай вопросов. Если я велю тебе встать на голову, встань на голову. Поняла?

— Да.

— Будешь делать, как я сказал?

— Да. Всё.

— Ступай обратно наверх.

— Куда ты?

— Мне сегодня еще надо сделать глупость…

6

Улица Низкая была темна и пуста. О том, чтобы взять здесь извозчика, не могло быть и речи. Яша шагал на удивление легко. Над скособоченными крышами деревянных домов нависало небо предместья, густо усеянное звездами. Яша задрал голову. «Что там наверху думают о таких, как я?» Миновав Низкую, Яша вышел на Дикую. Он сказал Зевтл, что еще сегодня совершит глупость. Но какую? Проспав целый день, Яша чувствовал себя бодрым и свежим. Ему вдруг захотелось навестить Эмилию. Но это было бы полным безумием. Она уже спит. И парадное заперто. То, что прошлой ночью он вылез в окно, снова утвердило его в том, что двери и ворота не имеют для него значения. У нее есть балкон, и буквально в минуту Яша окажется наверху. Эмилия жаловалась на плохой сон. Значит, услышит. Кроме того, он на расстоянии прикажет ей, чтоб дожидалась и отворила балконную дверь (разве что дверь и так отворена). Он знал — сегодня она не устоит… Яша шагал словно в семимильных сапогах: только что был на Дикой, и вот уже идет по Рымарской. Он глянул на банк. Огромные колонны, словно мрачные стражи, охраняли здание. Подъезд заперт, все окна темные. Где-то внутри, в подвалах и подземельях, лежат деньги. Но где? Здание было огромным, как город. Чтобы что-то оттуда взять, нужна долгая зимняя ночь. Банк почему-то напомнил Яше, что прислуга Эмилии, Ядвига, рассказывала про одного помещика, старика Казимира Заруского, продавшего много лет назад имение и деньги державшего дома в железном сейфе. Этот человек жил на Маршалковской, недалеко от Пружной, причем — один, если не считать глухой прислуги, Ядвигиной товарки. Когда Ядвига про это рассказывала, Яша даже не записал адреса. Ему и в голову не могло прийти замыслить такую гнусность, особенно в отношении тех, к кому ходит Ядвига. Но сейчас Яша все почему-то вспомнил. «Я должен этой ночью кое-что совершить, — сказал он, — я чувствую в себе силы…»

С Низкой до Королевской было довольно далеко, но Яша махнул эти несколько верст минут за двадцать. Варшава спала, только ночные караульщики стерегли торговые галереи, проверяли замки или стучали палками в тротуары, словно желая удостовериться, что никто никуда не подкапывается. «Стерегут, стерегут, но разве что-нибудь устережешь? — думал Яша. — Ни женщин, ни имущества. Кто знает, возможно, Эстер меня тоже дурачит?» — растравлял он себя. Что, к примеру, будет, если, проникнув к Эмилии, он обнаружит любовника? Такое ведь на свете вещь обычная… Яша как раз остановился под ее окном и поглядел вверх. Мысль забраться на балкон, несколько минут назад казавшаяся нормальной и осуществимой, теперь, когда он был тут, представлялась совершенным безумием. Эмилия наверняка испугается и поднимет тревогу. Проснутся Ядвига и Галина. Ему этого никогда не простят. Времена серенад прошли. На дворе прозаический девятнадцатый век… Яша мысленно призывал Эмилию проснуться и подойти к окну, но в этой области гипнотизма он был пока что не силен. Если бы даже и получилось, то не сразу и не быстро…