Люблю тебя, мамочка! Истории приемных семей

Разумеется, вернувшись домой, мы первым делом вцепились в ту самую тетрадку, заботливо подготовленную «специально для нас» ребенком. Это был типичный девичий дневник, где на страницах было много аппликаций, вырезок из журналов, между которыми разноцветными фломастерами были выведены краткие тезисы. В большинстве своем они напоминали первомайские транспаранты, которые в прошлом веке сопровождали наше с супругой советское детство. Тем более что и звучали они примерно так же наивно и пламенно. При этом каждый тезис был настолько пронизан какой-то нереальной скромностью, самоуничижением, непосредственностью, что в него было трудно поверить.

«– Я обычная семиклассница, закончила 6-й класс с одной 4, все остальные 5 – в общем, хорошистка…

– Я очень люблю ненастную погоду, когда сажусь дома, укутавшись в уютный пледик…

– Я просто обожаю читать и переписывать что бы то ни было, будь это даже состав туалетной воды…

– Я заядлая сладкоежка…

– Я люблю что-либо чинить, гладить любое белье (даже носки) и просто обожаю мыть посуду…

– Я просто помешана на складывании вещей…

– Я резко негативно отношусь к курению, алкоголю и прочим гадостям»…

И так 14 страниц – о хорошем и плохом, о себе и о родителях, о тяготах и мечтах, о надеждах и крепкой семье, с юмором и тоской. Умело, как по нотам, девочка играла на струнах наших душ незатейливыми откровениями, поверить в которые было сложно, но так хотелось…

Забирать «гостью» я снова поехал один. На этот раз все обошлось без проволочек. Девочка уже была собрана, поэтому после подписания пары документов мы благополучно покинули приют. Сели в машину, поехали. Кажется, по дороге почти не разговаривали. Может, обменялись парой дежурных фраз. Было видно, что ребенок замкнут и насторожен, поэтому я решил пока не торопить события.

Подъехали к нашему дому, вышли из машины, подошли к подъезду. Я открыл дверь, пропуская даму вперед, и внезапно услышал: «Благодарю!» И слышал это всякий раз, когда открывалась очередная дверь на пути в квартиру, не переставая удивляться. Так же вычурно прозвучали для меня наивные запросы на разрешение помыть руки, переодеться, пройти в комнату и даже… сесть. Кажется, даже наши соседи были менее церемонны. Было очевидно, что на меня пытаются произвести впечатление, причем точно знают чем.

Пообедав, решили прогуляться. Разумеется, я вывел ребенка в том, в чем она приехала. Для апреля вроде бы одежда была подходящей, а вот для лесопарка с уже подтаявшим снегом, куда мы направились, как оказалось, не вполне. Как это обычно и случается по закону подлости, значительно углубившись в лесной массив, мы столкнулись с первым ЧП – девочка сошла немного с тропинки, наступила на сугроб, нога провалилась почти по колено, а небольшие сапожки черпанули через края воды. Пришлось разворачиваться обратно. Причем путь назад я уже тщательно осматривал, а в местах с небольшим половодьем даже переносил ребенка через лужи, что неизменно сопровождалось театральным «Благодарю!». Но со стороны вся эта картина напоминала, наверное, выступление кукловода с марионеткой, которая лишний раз старалась не поднимать на него своих глаз.

Разговор как-то снова не клеился, хотя в формате блицинтервью я успел узнать примерно полсотни фактов детской биографии применительно ко всему, что нам попадалось по пути. И каждый раз я удивлялся. Например, тому, что за 3 года жизни в нашем районе девочка с бабушкой никогда не была в этом лесопарке. Или тому, что никогда не кормила синичек или белочек с рук. Или тому, что она не каталась на лыжах и коньках. В общем, проще было бы перечислить то, что было в ее детстве.

Доковыляли домой. Я сразу начал «операцию по спасению промокающих». Нашел какие-то теплые носки, выдал домашние тапочки, напоил чаем. Но решил, что не помешает и горячая ванна, которую я наполнил почти до краев, добавил пены, после чего позвал ребенка на инструктаж, как при желании она может включить гидромассаж. Это была картина маслом! Лицо девочки преобразилось, по нему пробежало с десяток эмоций и в конце концов застыла гримаса ужаса, глаза заметно округлились, и она стала почти умолять меня избавить ее от этой «экзекуции».

Разумеется, меня это все обескуражило, поэтому я решил докопаться до сути. Девочка нехотя поведала мне печальную историю о том, как в глубоком детстве друзья ее родителей решили проявить свои незаурядные «педагогические способности» в обучении ребенка плаванию. Занесли на руках подальше в пруд, на словах объяснили теорию и бултыхнули в глубину в надежде, что жить захочет – выплывет. Выплыть – выплыла, но страх воды остался навсегда, причем теперь она боялась даже не открытого водоема, а в принципе любой воды, вплоть до воды в ванне, которую девочка последние лет восемь-девять, как выяснилось, не принимала. В итоге мне пришлось слить все это великолепие, заменив «экзекуцию» обычным душем.