Люблю только тебя

– Мистер Блеф, если ты будешь дуть пиво и курить сигареты, мы точно попадем на кладбище раньше тех психов на «феррари». – Девица утащила с тарелки Анджея последнюю сосиску. – Уф, обожралась. Придется расстегнуть молнию, а то еще треснет платье. Эй, что ты на меня так пялишься? Я думаю, в этой захудалой кормушке наверняка найдется чулан с тюфяком, на котором ты сможешь меня трахнуть. Правда, мне так хочется спать.

Она скинула туфли, вытянула ноги и положила их на сиденье пустого стула. У нее были широкие ступни деревенской девчонки, и Анджея вдруг захлестнула волна симпатии к ней. Он протянул руку, намереваясь их погладить, но передумал.

– Мадемуазель Ностальжи, – сказал он, – я буду трахать тебя прямо здесь, за столом.

– Слабо. – Она зевнула и лениво потянулась за сигаретой. Он только сейчас обратил внимание, что она левша.

– Одна из твоих тезок тоже была левшой, – сказал он. – Но самое интересное, что я узнал об этом уже тогда, когда бросил и ее, и вторую твою тезку. Догадайся, как я об этом узнал?

– Очень мне нужно. – Девица выпустила в Анджея струю дыма. – Ты, мистер Блеф, совсем еще не старый мужчина, а ведешь себя так, словно эта твоя штуковина между ног превратилась в гнилой банан. Ну да, слыхала я про таких типов – берут девчонку и вместо того, чтоб ее трахать, изливают свою душу. Валяй. Только я все равно не поверю твоей трепотне.

Вы все мастера хвастаться тем, что бросаете женщин. Но это все брехня. На самом деле бросаем вас мы.

– Ты сама не знаешь, как ты права. – Анджей подозвал официанта и велел ему принести еще пива. – Да, бросаете нас вы, но делаете это так тонко и хитро, что нам кажется – наоборот. Вы знаете, как мы тщеславны и самолюбивы, и щадите наши самые сокровенные чувства. Вы отдаете себе отчет в том, что брошенный женщиной мужчина в ста случаях из ста становится пациентом психиатрической клиники либо алкоголиком. Приятель, ну-ка прибавь звук! – крикнул он дремавшему за стойкой официанту. – Мадемуазель Сонные Глазки обожает песенки тридцатых годов. Помнишь, моя дорогая, как я играл их тебе на рояле в той комнате под самой крышей? Ты еще не была тогда Ностальжи. Ты была просто девушкой. У вас в Америке есть штат с замечательным названием – Вирджиния. Я бы желал прожить в нем от самого рождения до смерти.

– Ха, дурачок. Тебе нужно было пойти в монахи, а не в миллионеры, мистер Блеф. Правда, у монахов это все притворство сплошное. Я знала одного…

– Мадемуазель Болтливый Язычок, за ужин плачу я, а потому извольте сидеть тихо. Я разрешу вам высказаться потом. И даже готов выслушать ваше резюме.

– Валяй, папуля, блефуй. Тебе это очень даже идет.

Девица расстегнула молнию на платье и поудобней устроилась на стуле.

– Похоже, я подцепил самую что ни на есть лучшую собеседницу во всем Западном полушарии. И всего за какую-то сотню долларов и ужин в забегаловке у Солнечной долины. Так вот, мадемуазель Первое Причастие, я потерял невинность не тогда, когда переспал в первый раз с женщиной, и даже не тогда, когда влюбился в Мари и бросил Джустину. И даже не тогда, когда занимался с ними обеими любовью в том таинственном доме у реки… В ту пору я был еще романтиком, верящим в то, что идеал не выдумка музыкантов и поэтов, а нечто реальное для достижения чего нужно приложить максимум усилий. И я старался изо всех сил. Я ушел от Мари и Джустины или, скажем, от Джустины и Мари, потому что они обе любили меня слишком сильно. Понимаешь, мадемуазель Ироничная Гримаса, эти две женщины любили меня каждая по-своему слишком сильно. И, что самое ужасное, любя меня, все больше и больше привязывались друг к другу. А мне хотелось бурных страстей, ревности, театральных сцен. Я чувствовал, как в этом стоячем болоте безграничного обожания и всепрощения усыхает с каждым днем моя душа. Понимаешь, мадемуазель Кривые Губки, я родился эготистом, а следовательно, эгоистом. Я не знаю, как чувствует себя арабский шейх в окружении своего большого гарема – мне было совсем нечем дышать в моем мини-гаремчике. И знаешь, что я сделал, мадемуазель Полное Безразличие? Да-да, ты догадалась: взял и слинял.

– Ну и дурак, – констатировала девица. – А вообще-то я тебе не верю, мистер Блеф. Не бывает так ни в жизни, ни даже в киношке.

– Ты права. Но я совсем не знаю жизни, а в кино не был лет сорок. Это вам, мадемуазель Здравый Смысл, известны все схемы, по которым развиваются сюжеты. Вам известно, что в жизни их всего несколько. Меньше, чем тональностей у фортепьяно. А все остальное – сплошные вариации на тему. Так вот, твой мистер Блеф слинял в благословенную страну под названием Соединенные Штаты Америки. – Анджей прервал монолог, чтобы выпить пива. – Но и здесь, в этом искусственном раю, его тоже любили женщины. Одна из них, к несчастью, оказалась настоящей богачкой.

– Выходит, тебе крупно повезло, папуля, если ты, конечно, не врешь, – комментировала девица. – Мне что-то все сплошные голожопики попадаются.