Люблю твои воспоминания

Через несколько минут папа появляется в дверях, испугав меня до смерти.

– Только я разгадал загадку, участники даже не догадывались. Саймон все равно выиграл, будет участвовать в завтрашней передаче. Он уже три дня подряд выигрывает, и мне уже немного надоело на него смотреть. У него смешное выражение лица, ты бы посмеялась, если бы увидела. Ты хочешь печенье? Я собираюсь выпить еще чаю.

– Нет, спасибо. – Я снова накрываю голову подушкой. Он говорит так много слов.

– Ну а я съем. Мне нужно есть, когда пью таблетки. Должен был выпить одну за ланчем, но забыл.

– Ты же пил таблетку во время ланча, помнишь?

– Та была для сердца. А эта для памяти. Таблетки от плохой памяти.

Я убираю подушку, чтобы посмотреть, серьезно ли он говорит.

– И ты забыл ее выпить?

Он кивает.

– Ох, папа! – Меня разбирает смех, а он смотрит на меня как на сумасшедшую. – Ты сам для меня прекрасная таблетка. А тебе нужны более сильные. Эти же не работают, правда?

Он отворачивается и идет к лестнице, ворча:

– Они бы, черт возьми, работали, если бы я не забыл их принять.

– Папа! – кричу я, и он останавливается на верхней ступеньке. – Спасибо, что не задаешь вопросы про Конора.

– А мне это и не нужно. Я знаю, что вы уже скоро снова будете вместе.

– Нет, не будем, – тихо говорю я.

Он делает несколько шагов в сторону моей комнаты:

– Он тебе с кем-то изменяет?

– Нет, не изменяет. И я тоже этого не делаю. Мы больше не любим друг друга. И уже давно.

– Но ты замужем за ним, Джойс. Разве не я сам вел тебя к алтарю? – Папа выглядит сбитым с толку.

– А это здесь при чем?

– Вы обещали себя друг другу в доме нашего Господа, я сам это слышал, своими собственными ушами. Что это с вами, молодыми людьми, происходит в наше время, что вы постоянно расстаетесь и снова женитесь? Почему теперь не держат обещания?

Я вздыхаю. Что я могу на это ответить? Он начинает спускаться.

– Папа.

Он останавливается, но не оборачивается.

– По-твоему, было бы лучше, если бы я сдержала обещание прожить всю свою жизнь с Конором, но не любила бы его и была несчастна?

– Если ты думаешь, что у нас с твоей матерью был идеальный брак, ты ошибаешься, потому что таких не бывает. Никто не может быть счастливым все время, дорогая.

– Я это понимаю. Но что, если никогда не бываешь счастливым? Вообще никогда?

Он задумывается об этом, судя по всему, первый раз в жизни, и я жду, задерживая дыхание. Наконец папа сообщает:

– Пойду-ка съем печенье.

Пройдя половину лестницы, он мстительно добавляет:

– Шоколадное!

Глава двенадцатая

– У меня отпуск, братишка, зачем ты тащишь меня в тренажерный зал? – Эл полуидет-полуподпрыгивает рядом с Джастином, пытаясь приспособиться к длинным шагам своего худого брата.

– На следующей неделе у меня свидание с Сарой. – Джастин выходит из станции метро, энергично размахивая руками. – Мне нужно вернуть форму.

– Я и не знал, что ты не в форме, – пыхтит Эл и вытирает с бровей капельки пота.

– Пелена развода не давала мне заниматься.

– Пелена развода?

– Никогда о такой не слышал?

Эл не в состоянии говорить, так что он качает головой, и его подбородки трясутся, как у индюка.

– Пелена плотно оборачивается вокруг твоего тела, принимает его форму, так что ты почти не можешь двигаться. Или дышать. Или делать упражнения. Или даже ходить на свидания, не говоря уже о том, чтобы спать с другими женщинами.

– Твоя пелена развода – примерно то же самое, что моя пелена брака.

– Да, но теперь она спала. – Джастин смотрит вверх на серое лондонское небо, на мгновение закрывает глаза и делает глубокий вдох. – Пришло время снова ринуться в бой. – Он открывает глаза и сразу же врезается в фонарный столб. – Черт возьми, Эл! – Он скрючивается от боли, держась руками за голову. – Спасибо за предупреждение.

Побагровевший Эл тяжело дышит в ответ, ему трудно говорить. Или даже невозможно.

– Кстати, забудем о том, что заниматься нужно мне, посмотри на себя. Доктор уже велел тебе сбросить несколько сотен фунтов.

– Пятьдесят фунтов, – вздох, – не равны, – вздох, – нескольким сотням. И не вздумай тоже на меня наседать, – вздох, – одной Дорис уже вполне достаточно! – Он хрипит, кашляет. – Что она может понимать в диетах?! Эта женщина вообще не ест. Она боится грызть ногти, потому что в них может оказаться слишком много калорий.

– Ногти у Дорис настоящие?

– Ногти и волосы – больше ничего. Хоть в этом-то я уверен. – Эл беспокойно оглядывается по сторонам.

– Что-то непохоже, что волосы настоящие.

– Настоящие, – заверяет Эл. – Ну, кроме цвета. Она брюнетка. Конечно, она же итальянка. Голова кружится.

– Да, от нее и правда немного кружится голова. Все эти разговоры о прошлой жизни применительно к женщине из парикмахерской! – смеется Джастин. А как ты это объяснишь?

– Я говорю, что у меня кружится голова. – Эл бросает на него сердитый взгляд и вытягивает руку, чтобы схватиться за ближайшие перила.

– О… я понял, я шутил. Кажется, мы почти пришли. Как ты думаешь, сможешь пройти еще сотню ярдов или около того?

– Зависит от масштабов «около того», – буркает Эл.