Люблю твои воспоминания

Я приношу таблетки, выкладываю их в одну линию на столе. Папа немного успокаивается. Вновь приступаю к поискам и чувствую, что он напрягается снова. Я тяну на себя ручку шкафа, в котором хранятся крупы…

– Воды! – кричит он, я подпрыгиваю, и дверца со стуком захлопывается.

– Папа, тебе плохо?!

– Нет, – спокойно отвечает он. – Мне нужен стакан воды, чтобы запить таблетки. Стаканы стоят в шкафу, вон там. – Он показывает на другой конец кухни.

Наполняю стакан водой, отношу ему и возвращаюсь к шкафу с крупами: мои подозрения не утихли.

– Чай! – вскрикивает он. – Сейчас мы выпьем чаю. Садись, я тебе налью. У тебя сейчас такой тяжелый период, и ты так хорошо с этим справляешься. Такая храбрая девочка! Так что ты посиди, а я принесу тебе чашечку чая. И кусочек кекса баттенберг – ты любила его, когда была маленькой. Всегда пыталась слизать сверху весь марципан, пока никто не видел. Да, на твой аппетит жаловаться не приходилось. – Все это он бормочет, пытаясь оттеснить меня от шкафа.

– Папа! – предостерегающе произношу я.

Он перестает суетиться и вздыхает, капитулируя.

Открываю дверцу шкафа и заглядываю внутрь. Ничего странного или неуместного, только овсянка, которую я ем каждый день, и сладкие хлопья, которые я никогда не трогаю. Папа победно откашливается и идет обратно к столу. Подождите-ка! Я снова открываю шкаф и тянусь за сладкими хлопьями. Я их сама не ем и ни разу не видела, чтобы их ел папа. Поднимаю коробку и понимаю, что она пуста. Я заглядываю в нее.

– Папа!

– Э-э… что, дорогая?

– Папа, ты же мне обещал! – Я держу перед его лицом пачку сигарет.

– Я выкурил только одну, дорогая.

– Ты выкурил не только одну. Запах дыма по утрам был не от сгоревшего тоста. Ты меня обманывал!

– Одна в день вряд ли меня убьет.

– Очень даже убьет! Тебе же сделали шунтирование, ты вообще не должен курить! Я закрываю глаза на твою утреннюю яичницу, но это – это недопустимо!

Папа закатывает глаза, поднимает руку и складывает пальцы в подобие рта марионетки. Он передразнивает меня, открывая и закрывая «рот» перед моим лицом.

– Ну все, я звоню твоему врачу.

Папа потрясен, он вскакивает со стула:

– Нет, дорогая, не делай этого!

Шагаю в прихожую, он идет за мной по пятам. Влево-вправо, влево-вправо.

– Э-э, детка, ты же со мной так не поступишь? Если сигареты меня не убьют, докторша точно это сделает. Она не женщина, а настоящая ладья викингов!

Я поднимаю трубку телефона, стоящего рядом с маминой фотографией, и набираю номер экстренного вызова, который помню наизусть. Первый номер, который приходит мне в голову, когда я должна помочь самому важному человеку в моей жизни.

– Если бы мама знала, что ты куришь, она пришла бы в ярость… А! – Я замираю. – Так вот почему ты прячешь фотографию?

Папа опускает глаза и грустно кивает.

– Мама заставила меня пообещать, что я брошу. Говорила, если тебе на свое здоровье наплевать, так сделай это для меня. Я не хочу, чтобы она это видела, – добавляет он шепотом, как будто мама может нас услышать.

– Алло? – отвечают на том конце провода. – Алло? Папа, это ты? – спрашивает девушка с американским акцентом.

– Ой! – растерянно лепечу я. Папа жалобно смотрит мне в лицо. – Простите, – говорю я в трубку. – Алло?

– Ой, извините, я увидела код Ирландии и подумала, что это мой папа, – объясняет голос на том конце.

– Ничего страшного, – смущенно говорю я.

Папа стоит рядом со мной, молитвенно сложив руки на груди.

– Я бы хотела… – Папа неистово трясет головой, и я замолкаю.

– Билеты на представление? – спрашивает девушка.

Я хмурюсь:

– На какое представление?

– В Королевском оперном театре.

– Простите, кто это? Я что-то запуталась.

Папа закатывает глаза и садится на нижнюю ступеньку лестницы.

– Меня зовут Бэа.

– Бэа. – Я вопросительно смотрю на папу, и он пожимает плечами. – А фамилия?

– А с кем я говорю? – Голос теперь звучит тверже.

– Меня зовут Джойс. Простите, Бэа, думаю, я набрала не тот номер. Вы сказали, что увидели код Ирландии. Я позвонила в Америку?

– Нет, не волнуйтесь. – Обрадованная тем, что на другом конце провода не какой-нибудь злоумышленник, она снова говорит дружелюбным тоном. – Вы позвонили в Лондон, – объясняет она. – Я увидела ирландский номер и подумала, что это мой папа. Он летит сегодня вечером обратно, чтобы успеть на мое завтрашнее выступление, и я беспокоилась, потому что я пока еще студентка, а это такое важное событие, и я подумала, что он… Простите, я совершенно не понимаю, зачем я вам все это рассказываю, но я так нервничаю! – Она смеется и делает глубокий вдох. – Формально это папин номер, по которому он может экстренно со мной связаться.

– Забавно, я тоже набрала номер экстренного вызова: хотела позвонить доктору своего отца, – еле слышно признаюсь я.

Мы обе смеемся.

– Бывает же такое! – говорит она.

– Бэа, ваш голос мне кажется знакомым. Мы с вами раньше не встречались?

– Не думаю. Я никого не знаю в Ирландии, кроме папы, а он мужчина и американец, так что, если только вы не мой папа, пытающийся пошутить…

– Нет-нет, я не пытаюсь… – Я чувствую слабость в коленях. – Простите за дурацкий вопрос, но вы, случайно, не блондинка?