Любой каприз за вашу душу

Минералка была очень кстати. Прежде всего мне. Потому что плеть в его руках выглядела… так выглядела… Он всем телом излучал желание и драйв, словно нес не плеть, а первого в жизни Оскара по красной дорожке, разве что вместо смокинга – одни только татушки… Посмотреть бы на него, голого, на вручении Оскара… Ох. Ну и фантазии у вас, нехорошая девочка!

Свою минералку я выпила залпом, едва почувствовав вкус и прохладу. Протянула второй бокал Бонни, напрочь забыв о том, что он меня не видит. А немудрено! Вслепую так уверенно не ходят! И не с такой мордой! И вообще… вообще… козел, вот.

«А ты зоофилка».

«Заткнись, шиза, в дурдом сдам».

Забрала у него плеть, вложила в руку бокал. Полминуты завороженно смотрела, как двигается его горло, как пальцы охватывают стекло, как капля воды ползет по груди…

И даже вспомнила, что мне можно его трогать. Везде. Когда хочется. И эту каплю – тоже можно. Даже слизнуть. Да, можно!

Вкусно.

А он выдохнул свое «mia bella» и погладил меня по щеке.

У кого-то дрожат пальцы. Нет, не только у меня. Хотя почему у меня – понятно. А почему Бонни так остро реагирует, непонятно. Он-то не в первый раз плохой мальчик, он по жизни такой. Воплощение плохого парня, можно снимать в рекламе без фотошопа.

Черт. О какой фигне я думаю! И щеки горят. Рука Бонни кажется прохладной, почти холодной. Значит, он чувствует, как я горю? Черт!

Хватит уже смущаться. Поздно. Пять оргазмов назад было поздно! А сейчас самое время для шестого. Да. И я не буду этого стыдиться. И того, что сейчас сделаю с Бонни – тоже. Он сам этого хочет, может даже больше, чем я.

«Заткнись и займись уже делом, гений самооправдания. Мальчик остынет, пока ты тут рефлексируешь.»

«Не остынет.»

Я проверила, да. Ладонью. Горячий и твердый, остывать даже и не думает. А для надежности укусила его за сосок, вырвав дивно сладкий стон.

– Позволь мне, мадонна, – попросил он.

Я не сразу поняла, о чем это он. Сообразила, только когда взгляд упал на виброяйцо, которое Бонни все еще держал в руке. Щеки снова вспыхнули, а следом за ними шея, грудь… волна жара спустилась до бедер, запульсировала там – да, помоги мне, Бонни, прямо сейчас помоги!

Я молча потянула его вниз, на колени, и позволила… мать моя женщина, кто бы мог подумать, что эта вот вибрирующая хреновина в мужских руках может подвести меня к самой грани за какую-то минуту! Или дело в том, какое у него при этом было лицо? Приоткрытый рот, быстрое дыхание, и туман-туман-туман… наверное, так выглядит наркоман, пустивший по вене и словивший первый приход. Хотя руки у Бонни явно не наркоманские – слишком сильные, уверенные и нежные. Внимательные руки. Первый мужчина, которому не все равно, что чувствую в постели я.

Когда прохладное вибрирующее яйцо скользнуло в меня, пришлось закусить губу, чтобы не кричать вслух: возьми меня! Или хотя бы не убирай пальцы… и поцелуй меня снова, ну же…

Я точно не говорила этого вслух. Но Бонни услышал. Или догадался. Да неважно! Важно – что он меня поцеловал. Снова. Нежно и долго-долго, продолжая скользить пальцами между моих ног.

Нет, я не кончила на этот раз. Было безумно хорошо, но как-то иначе… как-то медленно и неторопливо хорошо. Так, что хотелось еще – почти как плыть в теплом море, которое само держит и ласкает волнами… да, вот так ласкает, нежно и осторожно, каждую складочку…

– Восемнадцать, – выдохнул Бонни мне в губы.

Ему тоже было хорошо, безумно хорошо – это чувствовалось и в голосе, и в расслабленных мышцах, и в том, как он ластился ко мне. Хорошо, но явно мало.

– Ты голоден, – шепнула я ему в губы.

– Да, мадонна.

– Putta, – нежно-нежно. – Ударник капиталистического труда. Иди на кроватку, на колени.

На этот раз я поверила, что глаза у него завязаны – он шел, как пьяный, даже едва не прошел мимо постели. И послушно встал на колени, спиной ко мне. А я, прежде чем взяться за плеть, завернула к волшебной коробке за еще одним девайсом. На пару секунд зависла со сложным выбором: страпон или пробка? Выбрала пробку, толщиной с его собственный член.

Не знаю, то ли виброяйцо внутри меня, то ли вид Бонни на коленях, то ли предвкушение того, что я сейчас сделаю (и он не просто позволит, а ему понравится), были тому виной, но меня тоже вело. Так, что пришлось по дороге ухватиться за столбик, чтобы не упасть.

Добравшись до кровати, я толкнула Бонни в спину и велела:

– Держись. Сам.

Он с коротким выдохом сквозь зубы повиновался, ухватился за вертикальные планки изголовья. Поза получилась… м… наверное, вчера я бы назвала ее пошлой и отвернулась, пылая от стыда. Сейчас… сейчас мне нравилось. Мужчинам же нравится, когда женщина открыто и беззащитно подставляется, почему бы и не наоборот. Тем более его откровенно прет и штырит эта игра. А меня прет и штырит от его удовольствия, и от непристойности всего происходящего, но прежде всего – будем откровенны, от возможности отомстить тирану и козлу. НЛП в действии. Пририсуйте страшному начальнику усы фломастером, поставьте его раком и отымейте – страх как рукой снимет!