Любой ценой

Рыча как зверь, бандит размахнулся огромным кулаком, пытаясь ударить Роберта, но тот пригнулся и, воспользовавшись промашкой бандита, с силой толкнул его, и тот ударился головой о стену.

В обычной жизни этот маневр окончился бы тем, что человек оказался бы на полу без сознания. Но в данной ситуации противник встал, потряс головой, словно вылезший из воды пес, и двинулся на Роберта для новой атаки.

Но Роберт уже выхватил пистолет.

— Не вздумай нападать. Я вполне способен прострелить тебе башку.

— Что тебе надо? — прорычал бандит.

— Мне нужна моя дочь.

Роберт вынул из кармана небольшой мешочек и швырнул его бандиту.

Тот, не думая, поймал мешочек на лету и взглянул на Роберта с подозрением.

— Там двадцать гиней. Я уверен, что это больше, чем ты зарабатываешь у Энистона за год.

Бандит высыпал монеты на ладонь.

— Ты здесь, потому что тебе за это заплатили. Теперь я заплатил тебе за то, чтобы тебя здесь не было. Можешь либо остаться и получить пулю, либо уйти с двадцатью гинеями в кармане и забыть, что ты когда-то здесь был. Мне все равно, что ты выберешь, но советую поторопиться. У меня еще много дел.

Головорез посмотрел сначала на монеты, потом на Роберта.

— А девчонка — твоя дочь?

— Моя единственная дочь.

Головорез ссыпал монеты обратно в кошелек и, засунув его в карман, направился к двери.

— Мне этот Энистон никогда не нравился.

— Где она?

Головорез кивнул на дверь возле небольшой угольной печки:

— Она там со своей няней. Эта нянька — подлая женщина и очень плохо обращается с девочкой.

— Спасибо.

Головорез кивнул и вышел.

Роберт открыл дверь, на которую указал бандит. Перед камином стояла женщина с суровым лицом. Она выпалила:

— Я слышала, о чем вы говорили в той комнате. Вы приехали забрать девочку.

— Где она?

— Я тоже хочу получить монеты, прежде чем скажу это.

У Роберта было в карманах несколько кошельков, но он сказал:

— Убирайся.

Она поджала губы:

— Я закричу. Я подниму на ноги весь дом.

— Всех уже и так подняли. Так что кричи сколько хочешь.

В глазах няньки промелькнуло отчаяние.

— Если вы отец, то должны знать, что ее мать обещала мне заплатить за то, чтобы девочка была здорова и я ее не била — хотя иногда она этого заслуживает.

Роберт так крепко стиснул пистолет, что побелели костяшки пальцев. Он опустил пистолет и рявкнул:

— Я тебя предупредил. Пошла вон!

— Я хочу получить деньги, которые она мне обещала, или я не уйду и не скажу, где ребенок.

Роберт схватил женщину за руку и потащил из комнаты на лестничную площадку.

— Я хочу получить свои деньги!

— А я хочу, чтобы ты ответила за каждую минуту страха, в котором ты держала этого ребенка, но ни один из нас не получит того, что хочет.

Он указал ей на лестницу, и она, опустив плечи, начала спускаться.

Роберт поспешил обратно в комнату. В одном углу стояла кроватка. Простыни были смяты, будто на них кто-то только что лежал. Вдоль одной стены стояли несколько чемоданов.

Он тихо позвал:

— Ровена?

Ответа не было. Шум снаружи утих, и Роберт понял, что его время вышло.

— Ровена, я пришел от твоей мамы. Она ждет тебя. Мы должны спеш…

Один из чемоданов открылся, и из него выглянула растрепанная головка. Роберт увидел маленькое личико, обрамленное ореолом темных кудряшек. Секунду он не мог ни думать, ни чувствовать, ни дышать — только смотреть. «Господи, как же она похожа на меня!»

Взгляд девочки был печальным. На ней было рваное платье того же синего цвета, что и ее глаза. Без сомнения — это его дочь.

Она сглотнула, и он увидел в ее глазах испуг.

— Где моя мама?

Роберт наконец обрел голос.

— Она скоро будет здесь, но нам надо торопиться.

Ровена кивнула:

— Ты, должно быть, мой отец?

У Роберта перехватило дыхание.

— Как… почему ты так говоришь?

— Мама сказала, что если ты когда-нибудь нам понадобишься, ты обязательно придешь. — Синие глаза смотрели на него с такой печалью и надеждой, что сердце Роберта сжалось. — Почему ты так долго не приходил?

У Роберта перехватило дыхание, и он ответил сдавленным голосом:

— У меня было много работы. Но я пришел и спасу тебя, чего бы это ни стоило.

В это мгновение Роберта со страшной силой вдруг осенила правда: она — его дочь и он больше не хочет с ней расставаться.

Он вытащил ее из чемодана и поставил на ноги. Она вложила свою маленькую ручку в его ладонь.

— Мы теперь поедем домой?

«“Мы”. Она приняла меня без всяких вопросов». В глазах защипали слезы, и ему пришлось откашляться.

— Да, сегодня мы уедем домой.

— С мамой?

— Да. — После того, как он втопчет Энистона в грязь за то, что он сделал с его дочерью.

Он наклонился к Ровене:

— Нам придется бежать, и у нас будут трудности, может быть, даже драка.

— Я умею драться. Мы будем драться с нехорошим человеком, который плохо относится к маме?

— Может быть.

Она бросила на него такой сердитый взгляд, что ему захотелось схватить ее и обнять.

— Я тоже его не люблю. А теперь нам надо идти, но ты должна держаться позади меня. Сможешь?

Ровена кивнула.

— Мне надо надеть туфли.

Он принес валявшиеся в углу башмачки и помог ей обуться.

И в этот момент их увидела Мойра, минутой раньше проскользнувшая в комнату.