Любой ценой

Однако это не заставило его чувствовать себя лучше в отношении гибели «Жаворонка». Даже после выпуска ЛАКов на его борту находилось больше трёх тысяч мужчин и женщин, и никто из них не выжил. Это было горькой ценой, неважно, чрезмерной или нет. И это не считая восьми с лишним тысяч человек на борту ЛАКов оперативной группы. Слишком многие из них уже были мертвы, ещё больше готовилось погибнуть, а Оливер Диамато только что отправил из системы единственный корабль, способный принять их ЛАКи.

Диамато наблюдал за импеллерными сигнатурами ЛАКов Шнейдера, разбивающихся на группы по три-четыре эскадрильи и рассредоточивающихся по индивидуальным траекториям отхода. Это также было запланировано, однако мало кто в действительности ожидал, что этот план будет необходим. Согласно плану Зулу-Три, корабли Шнейдера пришли бы в полдесятка отдельных, далеко раскиданных точек встречи, в которых линейные крейсера Диамато забрали бы столько членов их экипажей, сколько окажется возможным.

Это будет трудно и тяжело. Была вероятность того, что курсы отхода Шнейдера приведут его ЛАКи в зону досягаемости ещё большего числа развернутых подвесок обороны системы. Возможно было, что ни один из его кораблей не выживет и не достигнет точки встречи, или что манти вычислят точки встречи и перебросят что-нибудь, чтобы воспрепятствовать этому. Или что более быстрые и мощные ЛАКи манти перехватят «Скимитеры» ещё внутри гиперпредела.

Однако Оливер Диамато был полон непоколебимой решимости, что любой добравшийся то точки встречи, найдёт там кого-то ожидающего и готового вернуть его домой.

— Хорошо, — сказал он. — Поднимайте нас в гипер. Астрогатор, рассчитайте курс на позиции по плану Зулу-Три.

Глава 10

— Все собрались, ваша милость.

Хонор оторвалась от отчёта, который изучала. Джеймс МакГиннес стоял в дверном проёме её кабинета, расположенного в особняке на берегу Залива Язона. Увидев выражение его лица и ощутив эмоции, она сдержанно покачала головой.

— Нет необходимости говорить это столь укоризненно, Мак, — сказала она. — Я, знаешь ли, вовсе не загоняю себя.

— Это зависит от вашего определения слова «загонять», не так ли, ваша милость? — отозвался он. — Я, безусловно, видел случаи, когда вы работали больше, а спали меньше. Но я никогда не видел, чтобы вас так сильно тошнило. И Миранда, — укоряюще добавил он, — тоже.

— Мак, — терпеливо сказала она человеку, который когда-то был её стюардом и оставался её хранителем, — всё не так уж плохо. Это просто небольшое желудочное расстройство. Может быть нервное. — Её губы дернулись. — Видишь ли, нельзя сказать, чтобы моё новое назначение обходилось без стрессов!

— Нет, мэм, нельзя. — глаза Хонор сузились, поскольку МакГиннес вернулся к старому, военному стилю обращения. Он, в основном, старательно избегал употреблять его в последнее время. — Но мне приходилось видеть вас в состоянии стресса и раньше, — продолжил он. — Например, после того, как вы были ранены на Грейсоне. Или после дуэли. И, при всём моем уважении, мэм, — очень серьёзно произнес он. — нервы никогда не заставляли вас расстаться с завтраком, чему мы недавно были свидетелями.

Хонор несколько секунд задумчиво смотрела на него, потом вздохнула.

— Ты победил, Мак, — сдалась она. — Позвони доктору Фрейзер. Спроси её, не сможет ли она принять меня в понедельник, хорошо?

— Великолепно, ваша милость, — ответил он, позволив себе только самое мимолетное выражение удовлетворения.

— Вот и славно, — сказала она, — поскольку сегодня я собираюсь засидеться допоздна и мне не нужно, чтобы ты с укоризненным видом слонялся под дверью. У нас есть штат достаточно умелых слуг, которые могут принести нам еду или напитки, если понадобится. Так что ты можешь ложиться в привычное время. Хорошо?

— Великолепно, ваша милость, — повторил он с лёгкой улыбкой. Она хихикнула.

— В таком случае, мистер МакГиннес, не будете ли вы столь любезны и не пригласите ли моих гостей зайти?

— Безусловно, ваша милость.

Он слегка поклонился и вышел. Хонор поднялась из кресла, подошла к раскрытому кристаллопластовому окну, занимавшему всю стену, и вышла на балкон.

Залив Язона блестел перед ней в лучах Руха. Диск луны то прятался в редкой, высокой облачности, то вновь появлялся. Свежий бриз нагонял волну в заливе, огни Лэндинга отражались в воде размытыми скоплениями. Она почувствовала давление ветра, ощутила запах соли и, внезапно, затосковала по своей яхте. Она почти ощутила в руках рукоятки штурвала, брызги на лице, простое удовольствие наблюдения за тем, как надувшиеся паруса перехватывают энергию ветра. Лунный свет, звёзды, свобода от забот и обязанностей манили её. Она тоскливо улыбнулась, повернулась к обольстительной картине ночного залива спиной и шагнула назад в свой кабинет, куда уже заходили в сопровождении МакГиннеса её гости.