ЛюБоль

Потом все стихло, а я так и лежала на полу, вспоминая их лица. Каждого, кого повела за собой в лес навстречу мучительной смерти. Перечисляла про себя их имена и просила у каждого прощения. Самые преданные, верные. Артем отбирал для моей личной охраны лучших.

Повсюду одна смерть. Я веду её за собой по пятам. Я и есть смерть во плоти. Я привела всех в ловушку, и сама попалась. Так глупо. Так нелепо. И ни одной мысли, как отсюда выбраться. Ни одной идеи. Но я смогу ведь? Я же Ольга Лебединская. И не позволю какому-то цыгану искалечить мне жизнь.

* * *

Он пришел под утро. Неожиданно. Один. И я вскочила с пола, услышав лязг замка, глядя, как дрожит в его руке фонарь, и как он не может попасть в замок ключом.

Ненависть завибрировала под кожей волнами, закопошилась тысячами мелких иголок. Она зажила своей жизнью. Никогда не испытывала такой всепоглощающей ярости, как по отношению к этому человеку. Он всколыхнул во мне что-то страшное и темное, о существовании которого я даже не подозревала.

И страх. Я боялась его так сильно, как только можно бояться ночных кошмаров, когда полностью не контролируешь ни себя, ни ситуацию. Все зависит от случайного течения «сюжета». Я же зависела от больного разума этого мстительного психопата. От изощренности его фантазии в разных способах получить желаемое.

Сейчас на нем не было того страшного плаща, в котором Ману больше походил на тень, а не на человека. Но его образ от этого не изменился. Вокруг него вибрировала аура бездны. Какой-то непроницаемой тьмы и порока.

Опять во всем черном. Высокий и мощный. Под кожей сталь или раскаленная магма и, кажется, что она перекатывается и бугрится мышцами на его сильном теле. Одет небрежно, длинные волосы всклокочены, словно всю ночь его терзали самые жуткие дьявольские твари. Лучше бы они утащили его в ад. Распахнутая на мускулистой груди черная рубашка небрежно одной стороной заправлена в штаны и маска неизменна.

Ману слегка пошатывался, и я поняла, что цыган пьян. Запах вина и сигар наполнил мою темницу, забиваясь в ноздри, а я отскочила к стене, гремя длинной цепью и глядя расширенными глазам, как он наконец-то справился с замком и вошел ко мне. Издевательски склонился в поклоне. Как шут при дворе королей.

– Доброе утро, Оля. Как спалось? Вам было удобно на вашей новой постели? Ох, простите, у вас нет постели, только тюфяк с соломой. Цветы под вашими окнами еще не благоухают… но мороз плохо способствует трупному смраду.

– Убирайтесь вон!

Он повесил фонарь на крючок на стене и усмехнувшись, направился ко мне. Не спеша, и мерцающий свет фонаря отразился на зеркально вычищенных высоких сапогах.

И мне стало страшно, страшнее, чем сегодня вечером на лестнице. Наверное, потому что сейчас он мне казался более безумным и невменяемым. Я скорее почувствовала, чем увидела, что и он напряжен. Только мне это не сулило ничего хорошего. Я была в этом уверена.

– Какая вы негостеприимная, а где же хлеб-соль для гостя, а, Оленька? Как – никак ваш будущий муж пришел навестить вас.

– Вы не станете мне мужем! Никогда!

Если бы я могла просочиться сквозь сырые камни, я бы это сделала, а сейчас только старалась не стучать зубами от ледяного холода. Слишком холодная стена. Меня до костей пробрал этот могильный холод.

– Стану, Оля. Я всегда получаю то, что хочу.

Не бахвальство. Ману сказал это слишком спокойно, даже насмешливо. Он действительно знает, что получит меня рано или поздно. Сломает одним из своих больных методов. Еще один шаг ко мне, а я чувствую, как от ненависти клокочет все внутри. Если бы я могла убить его сейчас взглядом, я бы убила. Но я сделаю это позже, когда смогу, и не взглядом, а собственными руками.

– Сколько ярости. Она так вкусно пахнет. Вы знаете, что каждая эмоция имеет запах, Оля? Каждая ваша эмоция. Остальные меня не волнуют.

Теперь Ману стоял ко мне так близко, что я сама чувствовала его запах… Кожаной маски, вина и табака… и еще один едва уловимый, но смутно знакомый. Но мне не хотелось сейчас вспоминать, где раньше его чувствовала, я была слишком сосредоточена на нем самом и на том, как защитить себя.

Вжалась в стену, готовая драться до последней капли крови. Но он словно прочитал мои мысли:

– Тц, девочка, – под ребра уперлось лезвие кинжала, – Ты просто не двигаешься. Ни одного движения руками. Поняла? Не двигайся, и я не причиню тебе боли. А дернешься, и это лезвие мягко войдет в твое тело. Как в масло. Ты же не хочешь умереть сегодня, правда?

Я замерла словно под взглядом ядовитой змеи. Не смея даже вздохнуть. А он смотрел мне в глаза, и его зрачки расширялись. Тяжелый взгляд. Как каменная гиря или магнит. У меня возникло ощущение, что из его зрачков к моим протянулись невидимые липкие нити и не дают мне оторваться.

Цыган вдруг схватил меня пятерней за лицо, а я дернула головой, пытаясь освободиться, но пальцы сжимали сильно и крепко, сдавив щеки и заставив чуть приоткрыть от боли рот.

– Осторожно, не то ненароком сверну тебе челюсть. Не дергайся и ничего не случится. Я просто хочу…