ЛюБоль

– Да. Да. Живой. Исхудал, изранен, но жив…Я не знаю, в каком он состоянии. Его пытали. Завтра снова будут допрашивать. Если узнают, кто он…Узнают, что он с нами…Если проговорится – его убьют.

– Он должен молчать. Обязан молчать. Куда его увели?

– Вниз. В подвал.

Я снова повернулась к окну. Внутри всколыхнулась надежда и сильное волнение. Какое-то неописуемое двоякое чувство, что моя жизнь снова перевернется. Глеб пришел не просто так. Он слишком умен, чтобы лезть в лапы к врагу просто так.

– Я должна его увидеть. Нужно облегчить его страдания. Нужно узнать, что именно он хочет мне передать и от кого. Это ты должна была мне сказать… именно это, а не рассказывать про дурацкие праздники и любовниц цыгана!

Вцепилась в ее плечи и тряхнула, вглядываясь в блестящие глаза, ощущая какой-то чудовищный прилив сил.

– Придумай что-нибудь. Ты же знаешь здесь каждую лазейку.

– Я боюсь, что нам не с кем говорить… Палачи Ману слишком искусны, чтобы выпустить из своих лап человека, а не кусок мяса.

Я смотрела на нее и вдруг поняла, что надо делать.

– Отведи меня к Саре. Она даст лекарство, которое облегчит боль Глеба. Она мне поможет. Она ненавидит баро и его людей так же сильно, как и мы…как и я. Я должна знать, как он попал сюда. Кто ему помог.

– Это опасно, Оля. Вас накажут. Вы не знаете Ману. Он страшен в гневе. Когда он злится, то превращается в монстра. Он вас не пощадит. И меня вместе с вами. Не нужно вам знать… вы же уже смирились и …Ману…он.

– Смирилась? Я похожа на смиренную?! Они мои враги. Все до единого и твой баро самый первый враг. Когда он сдохнет, я станцую победный танец на его костях! Веди меня к ней. Мы должны помочь Глебу.

– Я знала, что вы так поступите. Вы погубите нас обеих!

– Боишься? – я сжала челюсти.

– Я принадлежу вам. Я ваша целиком и полностью. И я пойду за вами даже в ад.

* * *

Комната ведьмы была если не адом, то весьма напоминала его. Сара, как старая паучиха, разукрасила её черными нитками, сухими травами, сетками, в которых трепыхались ночные мотыльки и летучие мыши. Кто только приносит ей всю эту дрянь. Меня передернуло от гадливости, когда я переступила порог ее обиталища.

– Красноволосая женщщщинааа-сссмееерть… – ведьма склонила голову. – Входи. Пусть цыганка ждет за дверью. Иначе я буду молчать.

Я бросила взгляд на Миру и кивнула ей на дверь, но та не спешила уходить. Я видела тревогу в ее глазах.

– Что она может мне сделать? Выйди, Мира. Оставь нас.

Когда за Мирой закрылась дверь, я снова посмотрела на ведьму и снова вздрогнула. Ничего более отталкивающего и уродливого я в своей жизни не видела. Старая цыганка внушала отвращение, граничащее с ужасом одним своим видом. Наверное, именно такой ужас ощущаешь, когда сталкиваешься с чем-то, что явно стоит на грани света и тьмы. Старуха мало чем напоминала человека. Она, скорее, была похожа на порождение ночных кошмаров.

– Подойдиии.

Я сделала шаг, преодолевая страх и отвращение.

– Ближеее.

Едва я подошла, она бросилась ко мне, принюхалась и в экстазе закатила глаза, а я в очередной раз вздрогнула.

– Запах чистоты…запах любви…

– Мне нужна твоя помощь.

Живые и подвижные, выпученные

глаза ведьмы медленно открылись, но она смотрела, словно, сквозь меня.

– Не тебееее….твоему в подвале. Позднооо. Не спасеешшь. Не жилец он. Завтра все они умрут. В доме смертью воняет. Я ее чую. А ты?

Приблизила свое лицо ко мне, а я отпрянула.

– Помоги мне, Сара. И, может быть, когда-нибудь я помогу тебе.

– Не поможеееешшшь. Ты – предательство. Видишь только то, что хочешь видеть. Слепая девка. Глупая, слепая… но так лучше для всех нас.

Она отвратительно склоняла голову то к одному плечу, то к другому, рассматривая что-то вне меня. Или внутри меня. У нее как будто не было зрачков и понять, куда она смотрит, невозможно.

– Дай мне зелье, Сара. Зелье, облегчающее боль, и проси, что хочешь взамен.

Она усмехнулась и завоняло гнилью, а я поморщилась, стараясь не дышать этим смрадом.

– Зелье…будет тебе зелье.

Исчезла, и я увидела ее скрюченный силуэт в глубине комнаты. Бормочет что-то, роется в ящиках, покрытых мешковиной с сухими травами. Она вернулась довольно скоро, но не торопилась мне отдать то, что нашла.

– Я дам тебе мазь и яд. Смажь ему раны и дай яду. Он подействует не мгновенно. Никто не заподозрит. И во время пыток твой человек умрет. Палач будет думать, что он не выдержал.

– Зачем мне яд, старая?! Я не хочу, чтоб он умирал. Я пришла к тебе, чтобы ты спасла его, а ты не можешь мне помочь!

Она расхохоталась мне в лицо надтреснутым мерзким хохотом.

– Он все равно умрет. Завтра. Думаешь, баро пощадит человека приближенного к твоему отцу? А у тебя есть выбор – дать ему легкую смерть или в адских мучениях. Цыган их превратит в фарш и будет наслаждаться их болью…и твоей. Не дашь ему зелье – сам сдохнет, а может и проболтается, зачем он здесь… – я в удивлении смотрела на ведьму. Сейчас она говорила так же, как и обычные люди. И ее речь не походила на речь безумной старухи. Сара благополучно притворялась блаженной. – А взамен я хочу твою кровь. Несколько капель смерти для Сары.