ЛюБоль

Стиснула челюсти, стараясь успокоиться. Он намеренно пытается вывести меня из себя, а я не позволю. Мне нужно смягчить этого ублюдка, чтобы он расслабился и дал мне сделать то, зачем я пришла сюда. Мира как-то говорила мне, что женщины должны использовать иное оружие, если убеждают в чем-то мужчину.

– Это говорит о плохих стратегических способностях.

– Надо же, ты признала себя плохим стратегом?

– Я признала себя хорошим бойцом, я умею драться не хуже тебя и твоих людей! Возможно, даже лучшим по сравнению с ними. Или даже с тобой.

Смеется, продолжая наматывать мои волосы себе на палец.

– Ты бросаешь мне вызов?

– А ты бы его принял?

– Нет.

– Значит, ты трус?

Снова взгляд потемнел и сверкнули зрачки.

– Нет, я не дерусь с женщинами, чиреклы.

– Конечно, ты их просто вешаешь, режешь, пытаешь или… насилуешь. Зачем с ними драться? Вдруг они окажутся сильнее тебя!

Резко дернул меня к себе, схватив за руку чуть выше локтя.

– Хочешь вывести меня на эмоции, Ооооля? Да, я вешаю, пытаю и насилую. Если они мои враги. И пусть твой Бог убережет тебя, чтобы ты никогда не стала моим врагом.

И я вдруг поняла, что что-то делаю не так. Надо иначе. Надо по-другому. Я всего лишь злю его и отдаляю от себя все дальше и дальше. Я пришла совсем не за этим. Перевела взгляд на его губы под маской и невольно провела языком по своим губам. Я пришла соблазнить баро, чтобы подсыпать ему яд в бокал и сбежать сегодня ночью или умереть самой.

– Пожалуйста, Ману…Пощади Миру. Я умоляю тебя. Ради меня. Сделай хотя бы раз то, о чем я прошу.

Хватка на моей руке ослабла.

– Повтори, что ты сказала.

– Пожалуйста?

– И еще разок. Умоляй. Мне нравится.

– Пожалуйста. Умоляю!

Теперь он смотрел на мои губы, и между бровей пролегла складка.

– Черт меня раздери, как же я хотел увидеть это.

– Что? – заглянула ему в глаза, чувствуя, как на какие-то мгновения он вдруг перестает быть ненавистным ублюдком.

– Как ты улыбаешься. Пусть даже неискренне.

– Разве я никогда не улыбалась?

– Мне? Никогда.

Провел большим пальцем по моим губам.

– Готова умолять на коленях, Оля?

– Готова даже стать на колени, – его губы под маской так близко к моим губам… и я опять ощущаю эту близость кожей.

– Она будет цела и невредима, если мне понравится, как ты меня будешь умолять.

Продолжает гладить мои губы и ошарашенно смотреть мне в глаза, а я не понимаю, почему его зрачки расширяются.

– Спасибо.

– Я боюсь, что у меня галлюцинации.

– Почему?

– Ты позволяешь к себе прикасаться…

– Не позволяю.

– Позволяешь.

– Нет!

– Это самое лживое «нет» из всех, что я от тебя слышал.

– Возможно…потому что ты не отнимаешь сам, – выдохнула я, пытаясь удержать его на расстоянии вытянутых рук. – Ты сказал, что подарок становится ценным, когда дали его добровольно.

– Почему ты такая бледная, чиреклы? Боишься меня?

– Угости меня вином, Ману. Я переволновалась сегодня ночью.

Усмехнулся с неизменным сарказмом, осматривая меня с ног до головы.

– Вином? Это не вино, это цыганская настойка!

– Да. Угости меня ею!

– Не боишься перестать контролировать ситуацию?

– Боюсь.

Он отошел к столу и наполнил темно-красной жидкостью два бокала. У меня сердце билось прямо в горле. Сильно билось, как ненормальное. Сколько осталось до рассвета? Час? Два?

Алмазов подал мне бокал, и я сделала большой глоток, чувствуя, как обожгло вены и немного зашумело в голове. Отошла с бокалом к окну, глядя на черное небо и умоляя время не бежать так быстро и неумолимо. Только именно в эту секунду я не знала сама, почему хочу, чтобы оно остановилось. Потому что могу не или потому что понимаю, что, подсыпав яда Ману, я больше никогда его не увижу… я стану его убийцей и должна буду с этим жить до самой своей смерти. А еще я буду убийцей Миры.

– Так что ты готова мне подарить взамен на мою щедрость по отношению к твоей подружке?

Смерть. Я готова подарить тебе только смерть. Больше ничего. Не имею морального права. Пальцы сами бросили шарик в настойку, и я увидела, как забурлила жидкость мелкими пузырями. Повернулась к Алмазову.

– Говорят если выпить из бокала врага, вы узнаете его мысли.

– Ты считаешь меня своим врагом, Оля?

– Мы родились врагами, Ману. Возможно, когда-нибудь это изменится… но не сейчас.

Он вдруг привлек меня к себе за талию, и я опять занервничала. Только не позволять ему отобрать контроль, не позволять заставить снова желать его.

– Если бы я считал тебя врагом, я бы давно содрал с тебя кожу живьем или отдал на потеху своим людям. Я бы изуродовал твое лицо и тело до неузнаваемости…Сегодня, когда увидел тебя перед ним на коленях, мне хотелось это сделать. Исполосовать тебя плетью. До мяса. Чтоб места живого не осталось. Ты принадлежишь мне, чиреклы, и, если я узнаю, что кто-то к тебе прикасался, твоя смерть будет страшной, как и того безумца, который осмелится.