Любопытная

– Поторопись, негодяй! Сообщи жандармам, что ты пытался убить графа Ладисласа Нороски, советника русского посольства.

Небо́ расстегнул сюртук – к белому лацкану жилета была приколота лента «Черного орла».

– Ступайте, господа, – сказал сводник, испугавшись, что какой-нибудь влиятельный господин велит ему закрыть притон. – Ваша взяла.

– Прежде зажги лампы – магниевые спички дороги. Принеси одежду для Клоди и расписку о возврате долга. Сколько вы должны?

– Четыре сотни франков, но у меня в чулке – два луидора, – она протянула ему запачканные кровью монеты.

– Оставьте их себе и зажгите свет.

Через мгновение хозяин притона дал расписку в получении денег. Небо́ свернул четыре банкноты, вложил их в дуло револьвера и протянул хозяину.

Хозяин бросил на диван одежду для девушки.

– Пусть все покинут коридор!

Отодвинув диван и переступив через лежавших на полу псов, они очутились у запертой входной двери. В эту минуту к ним подбежала Ирма, протягивая ключ.

– Бежим с нами! – сказал ей Небо́.

– Вы станете меня содержать?

– Мы поможем вам найти работу.

– Я отвыкла работать – не пройдет и месяца, как я вернусь сюда. Для чего же уходить? – произнеся эти слова, она заперла за ними дверь.

– Куда вас теперь везти, Клоди?

– Я в вашем распоряжении – вы купили меня.

– Мы выкупили вас, Клоди. Выкуп пленника – доброе деяние.

– Стало быть, вы меня спасли… Стало быть, вы – святые!

– Это самое прекрасное слово, которое может услышать человек, и самый почетный титул, которого он может удостоиться. Не так ли, Поль?

– У меня есть сестра – порядочная женщина. Она работает и обещала принять меня, если я отважусь исправиться. Она живет в доме номер 56 по авеню Дорлеан.

– Мы отвезем вас к ней.

Они ехали молча, каждый размышлял об увиденном. Поль по-прежнему не могла поверить в реальность бесчестья, Небо́ негодовал от мысли о столь обыденном зле под защитой закона, Клоди спасение казалось чудом.

– Видите освещенную мансарду? – она громко позвала.

– Это я, Клоди, твоя сестра! – закричала она, увидев, как открылось маленькое окошко.

Поль подала ей одежду, полученную от сводника.

– Сохраните это платье в знак того, что никогда не вернетесь к прежней жизни.

– Это ты! – воскликнула сестра, целуя печальную блудницу. – Ты выбралась, навсегда выбралась из…

Не желая произносить слова, рабочая показала рукой в сторону улицы Вуаверт.

– Меня выкупили эти господа, – объяснила Клоди.

Сестра сурово посмотрела на нее:

– Принадлежать одному – не лучше, чем каждому. Стало быть, ты не сдержала обещания и не раскаялась?

– Она свободна – вы отведете ее туда, где ее она смоет позор со своей души, – Поль жестом указала в сторону церкви Сен-Пьер и, взяв Небо́ под руку, оставила двух женщин одних.

– Милый философ, мне становится все больнее видеть бесчестья жизни. Но отчего вы сами утратили свое обычное добродушное высокомерие и прокляли увиденное?

– Мне следовало бы скрыть от вас горечь открытия, дождавшись минуты, когда естественное течение моего горького познания преподнесет мне последний урок, смешав вожделение и насилие. Но пусть лучше ваше воображение будет сковано страхом, чем охвачено вихрем заблуждения.

Нетвердым вначале голосом, подбирая слова, он рассказал ей об извращенной любви и злодеяниях маршала де Рэ124. Разум Поль, замерший перед творениями дьявола, пронзил адский свет. Вскрикнув, она судорожно сжала руку своего спутника, словно опасность была реальной.

Перед ними возвышалось каменное изваяние льва Бартольди.

– Скверное место для остановки, господа, – сказал кучер. – По пяти бульварам несется ветер.

– Я заплачу за хлопоты – на площадь Камброна!

– Отчего государство терпит дома удовольствий? – спросила Поль, когда фиакр тронулся с места.

– Оно находит разрешенную проституцию полезной для общества.

– Боже праведный, в чем же заключается ее польза?