Любопытная

Люди из низшего сословия, подобные животным и пытающиеся приблизиться к идеалу, вызывают восхищение! Будучи толстокожими и тем самым надежно защищенными, эти пауки, пронзающие нашу жизнь и ужасающие наш разум, с удивительным чутьем придерживаются древнего принципа, предписывающего точно определять свои потребности. Звенья административной цепи или винтики промышленной машины от зари до захода солнца, они приходят в трактир в восемь вечера и становятся самими собой. Здесь они найдут вино по деньгам, противника по росту и чтение по уму. Эти карикатурные герои эпичны в своей убежденности – они уверены, что представляют собой гордость и лучшую часть цивилизованного мира. Перед принципом всеобщего равенства они абсолютно правы – сегодня Великих Буржуа и Злодеев-Солнце75 можно встретить всюду… Взгляните на эту восхитительную лакированную трубку и на физиономию, от нее прикуривающую, на этот расстегнутый жилет на груди – какое довольство жизнью! Взгляните на мужчину, который улыбается патере76, опершись обеими руками о выпуск «Дебатов»77 – с таким видом едва ли возможно иметь озадаченный разум или обремененную совесть! За бильярдным столом двое обсуждают поправку к закону – разве не заняты их мысли чужим кошельком? Не находите ли вы любопытным сборище шести дюжин представителей цивилизованного мира, не мучимых ни мыслью о самоубийстве, ни желанием сделать мир лучше, принимающих жизнь с ее уродствами и бездушными людьми?

– Меня не привлекают поверхностные люди, – ответила Поль.

– Они поверхностны оттого, что лишены воображения… Взгляните на молодых людей, сидящих напротив: светловолосому – семнадцать, темноволосому – девятнадцать. Последний хорош собой и стоит большего, чем те, с кем вы танцуете на балах, он одет почти как они и, похоже, имеет необычный опыт. В его возрасте еще рвутся в бой и читают Дюма; представьте, что какая-нибудь мадам Ютен…78

– Надо думать, вы шутите!

– Нисколько. Этот молодой клерк много достойнее ваших виконтов – он еще не утратил порядочности. Все собравшиеся здесь буржуа, Поль – и господин с красивой трубкой, и поклонник патеры, и два любителя политики – были молоды и выглядели так же. Они прожили жизнь, потакая инстинктам, но остались верными трактиру – своей единственной любви.

А теперь снова обратите внимание на эфебов из «Бон Марше», только что игравших в карты: оба – вновь с газетой в руках, и вновь – политика! Светловолосый – на третьей странице, читает о происшествиях; темноволосый начинает с редакторской статьи… несчастный! Светловолосый сообщает приятелю биржевые котировки – это уже лучше. Что вы думаете об этих детях конца века? Вы наверняка не помните, Алигьера, разношерстной толпы, жившей в смутном волнении, не знавшей ни похвал, ни проклятий. Несчастные буржуа, им неведомо даже проклятие!

Небо́ поднялся.

– Наконец-то! – воскликнула Поль. – Куда же мы отправимся теперь? – спросила она, вдыхая прохладный ночной воздух.

– В замок света, – ответил Небо́, устраиваясь рядом в фиакре.

– До чего же меня угнетают ваши непрекращающиеся цитаты из книг. Не затруднит ли вас изъясняться более современным языком?

– Я много общался с эрудитами и скверно владею жаргонами. Современная же речь есть сплав профессиональных жаргонов: «ужас» на светском жаргоне означает скверно выполненную стрижку, «пристойный» значит «потерявший честь» на языке политиков; герцогиня сплетничает, а школьник не умолкает; определение «коронованный» одинаково применятся к королям и к лошадям; эпитет «странный» употребляется в отношении как любезного, так и порочного человека. Сегодня ваши нервы чересчур напряжены, чтобы изучать синонимы – под замком света я понимаю интеллектуальное кабаре, где не играют в карты и не читают газет, где напротив стойки бара расположилась фисгармония, стены расписаны фресками и за столиками сидят поэты.

– Такое место на самом деле существует? Вы познакомите меня с поэтами, собравшимися вместе за столиком кафе?

– Они покинули башню из слоновой кости, чтобы вести провокационные речи, как и подобает образованным злодеям. Если страсть к вину не поглотила поэта целиком, он окажется скверным молодым мужчиной. Он увлечен вином, публичными женщинами и боится слежки.

– Я представляла себе поэта высшим существом, неспособным опуститься до вульгарных занятий.

– Иными словами – избранным, обладающим большей чувствительностью, нежели простой смертный, и способным передать свои ощущения в произведении искусства. Если обычный человек говорит «Мне невыносимо скучно», поэт восклицает «Мою душу терзает печаль».

О constellations, vous voyez que je souffre,

Flambeaux de l’éther ayez pitié de moi! [17]