Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)

Центр города, хоть и малонаселенный, но и относительно безопасный, остался собранием культурных и спортивных центров, а также памятником архитектуры ушедшего столетия и продолжал привлекать отчаянных туристов. Проезжая мимо центральной площади, я заметил японскую делегацию, и меня накрыло волной смеха. Какие же они забавные! Перемещаются подобно стайке мелких рыбешек, жестикулируют, громко говорят и фотографируют с таким маньячным остервенением, будто от этого зависит их жизнь.

Более всего меня интересовали арабские гетто, которые славились разгулом преступности, множеством банд, где процветала наркоторговля. Единственной моей целью в данный момент было – осмотреться. Арабы выклевали мне печень, когда похитили оружие, спрятанное на маяке Торре-ди-Фаро предназначенное для одной сделки с семьей Лучано. Помню, мне тогда пришлось извиняться перед партнером, взяв у него дорогостоящий кредит. Еле смог удержать кланы от столкновения! И нервно... И накладно… После мне конечно удалось изловить виновников саботажа, но время было упущено. Пустынные гиены. Мерзкие гиены, нападают только скопом, беря количеством… Кусая и дразня. Ничего, я найду на них управу.

Проезжая по такой окраине, я заметил бегающую ребятню с корзинками в руках. Любопытство взяло верх, и я приказал остановиться. Автомобиль тут же облепили маленькие уличные торговцы, шумно галдя и предлагая свой товар. В основном это была пахлава. Когда мы накупили разной всячины, мальчишки резко разбежались и мы, оставаясь в одиночестве в центре улицы, снова почувствовали всю заброшенность этого места.

- Леон, двигаем.

Мотор заревел, но машина не сдвинулась с места, стоя как вкопанная. Еще повыжимая лошадиных мощностей, мы вышли из салона и обомлели – автомобиль был лишен колес и стоял на кирпичах! По городской «пустоши» разнесся мой безумный хохот, звеня битым стеклом пустых глазниц окон. В этот миг я почувствовал себя словно дома, итальянские провинции то же могут так пошутить с тобой, если ты зазевался. Я будто очутился в детстве. Смех смехом, но…

Сердце, размеренно стуча, почувствовало добычу. Глаза засветились, а рядом стоящие товарищи быстро поняли меня без слов. Леон остался охранять автомобиль, а я с его ребятами словно охотничьи коршуны разлетелись в поиске мяса. Такая пробежка была для меня хлебом. Я был «голоден». Меня сковывало положение главы клана, и временами я с тоской вспоминал то сумасшедшее время дерзкой молодости, когда творил что хотел. Впрочем, за это я уже поплатился отсидев восемь лет в колонии строгого режима, еще до того как меня избрали.

Несколько воришек нашлись в квартале от места вынужденной остановки, катя перед собой тяжелое колесо. От звука выстрела, арабские выродки встали как вкопанные. Спокойней, это всего лишь дети. Дыши глубже. Дети… Ненавижу детей! Дыши глубже, Армандо… Успокойся.

- Стоять, - гортанно приказал я. Пистолет требовал мяса, мечтал напиться кровью, но силой воли мне приходилось сдерживаться. Никто не должен быть убит, или ранен. Подобное поведение на чужой вражеской территории могло быть поводом развязать войну. Я же хотел развлечься без последствий. Поэтому ограничился простым обстрелом мишеней, слегка обласкав их свинцом. Обойма быстро опустела, но была молниеносно перезаряжена. Кому-то из детей я подправил прическу, кому-то сделал наряд более изысканным. В частности один из парней потерял свои штаны.

- Верните чужое и мы будем квиты, - проговорил я более миролюбиво. Услышав мой голос, мальчишки отмерли и разбежались врассыпную. Только один самый маленький, от силы лет семи, остался стоять под гипнозом страха. Я медленно подошел к нему и спросил:

- Жить хочешь? – взяв мальчишку за подбородок, увидел как чистые слезы затапливая глаза, стекают по щекам размазывая грязь по чумазому лицу. – Не плачь, - прошептал, погладив по сальным волосам. – Дядя даст тебе денежку, если ты поможешь ему докатить колесо обратно. – Ребенок громко всхлипнул и, размазав сопли по лицу, кивнул. А мне захотелось застрелиться, чтобы не видеть этого жалкого зрелища. – Тогда договорились. Деньги отдам у машины.

Вернувшись к машине, я увидел, что бойцы Леона уже вернулись, и теперь у нас было три колеса, осталось достать запаску. Расплатившись с мальчишкой крупной купюрой, я отпустил сорванца. Воевать с арабами пока рано, и обижать детей как-то не по-мужски… Я догадывался, что пацанам влетит от более взрослых «товарищей» - ведь они потеряли «заработок». Пускай этот малыш, успокоит их алчность. Вы думаете, я пожалел мальца? Ошибаетесь... Мда.