Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)

- Он прятался в северной части города - пытался сойти за бродягу, но эту паскуду выдала его чрезмерная чистоплотность. Отказался прикасаться к объедкам, которые мы ему кинули после ужина в местном ресторане. Редко кто из уличных отказывается от них. Для них это своего рода деликатес, как Вам известно. Ну, мы и присмотрелись к привереде, узнали в нём этого заносчивого подкаблучника Мистера Зоркое Ухо, - снова раздался звонкий задиристый смех, который был сопровождён чьим-то озлобленным шипением. Мальчишка на том конце кашлянул, приводя в порядок голос, и сухо продолжил: - Вы же искали его, да, шеф? Подчинённого Вашего соперника по машинному бизнесу? Иреммию Гадсона?

- Да, - я вновь усмехнулся. Мой собеседник это почувствовал, отчего голос моего подчинённого повеселел ещё больше – он предчувствовал веселье, какое нередко перепадает на его долю, когда у меня хорошее настроение. В виду сложившихся обстоятельств, настроение у меня было более, чем хорошее. Я бы сказал даже превосходное.

- И что делать дальше? Убить?

- Нет. Дождитесь моего приезда.

- Хорошо, шеф. Ждём в условленном месте.

Связь оборвалась.

- Едем в клуб, Гин, - кинул я водителю, и всё внимание уделил пейзажу за окном, размышляя, какие же пытки применить к недо-шпиону. Настроение моё с каждой пройденной минутой поднималось всё выше и выше. А в голове возникали всё новые и новые идеи.

Одинокий крик разорвал царящую в кромешной тьме тишину. И сразу за ним последовал откуда-то из дальнего мрачного угла тихий смех – один из волчат считает, что насилие это весело и любой крик повод для смеха. В принципе, наверное, так и есть. Но я не настолько жесток, чтобы приходить в восторг от чужой боли, как люди из клана, я скорее получаю немое удовольствие от этого. Моя совесть позволяет мне ломать жизни и души, а жалость оплакивает их судьбу.

«Не будь у меня жалости, я бы потерял себя вовсе» - я закатил глаза к потолку. Таким способом хотел поблагодарить Бога за чувство меры, но как-то запоздало вспомнил, что я настолько грешен, что мне лучше не привлекать внимание столь могущественной персоны. Поэтому предпочёл вернуться к Иреммие Гадсону, человеку, что на протяжении несколько лет работал в моей фирме, торгующей машинами. Он сливал информацию своему босу, директору компании, конкурирующей с моей, при этом не брезгуя даже затронуть дела семейные, то есть клановые. Пытался таким способом шантажировать меня, находясь под крылышком у своего шефа. Но, фирма обанкротилась. Его благодетель отправился в тюрьму. А я, помнивший о том, что он угрожал моему брату, объявил на него облаву. И вот, спустя месяц его обнаружили в северной части города, притворяющимся бездомным. Честно, кажется мне, что он не притворялся. Скорее всего, просто ещё не привык… И не привыкнет. Даю гарантию.

- Иреммия, - мужчина, привязанный к стулу руками и ногами, вздрогнул и пугливо посмотрел мне в глаза. – Когда мы тебя раскусили и выгнали из компании, ты клялся, что твои люди похитят моего брата и отправят его в бордель, если я не уступлю завод. И что-то ещё о том, что тебе за это ничего не будет, ведь у тебя есть покровитель. Где он сейчас?

- Я…

Гадсон не договорил – я с силой ударил его ногой в грудь, а потом с размаху добавил удар в челюсть. Что-то хрустнуло. На секунду я понадеялся, как бы не сломал ему чего, - как же он иначе будет отвечать? – но как-то сразу плюнул на это и достал из кармана свой любимый нож.

- Мой милый друг, неужели ты думал, что кто-то сможет тебя защитить? - я присел на корточки перед Иреммией и испытывающее посмотрел на него исподлобья. Тот пытался что-то ответить, но из-за перелома челюсти у него это не вышло. Я наигранно разозлился. – Говорят, молчание – знак согласия. Ты слышал об этом? – он замотал головой. – Не слышал? Что же…

Я с силой вонзил нож в его ногу и начал делать вращательные движение, этим причиняя ему нестерпимую боль. Несмотря на сломанную челюсть, раздался крик, громче, чем тот, первый. Это разозлило меня, отчего я ещё раз ударил его по лицу – относительно молодому. Мистеру Гадсону было не больше сорока. Кажется, тридцать восемь. Конечно, по лицу это уже нельзя было разобрать. Оно уже через десять минут моего прибывая тут превратилось в кровавое месиво. И мало чем напоминало человеческое, скорее уж маску зомби на Хэллоуин.

- Знаешь, даже если бы старик не попал бы в тюрьму, - заметь, по моей вине! – он бы не защитил тебя. Благодетели, такие, как он, дают защиту только тем, кто им нужен. Потеряв должность шпиона в моей компании, ты стал ему не нужен. И рано или поздно, он бы избавился от тебя, - я поднялся на ноги и, наклонившись, весело рассмеялся в обезображенное лицо Гадсона. – Можно сказать, мы делаем работу этого старикашки, - я тяжело вздохнул. - Что же, на один грех у того перед смертью будет меньше. Мелочь, а на том свете пригодится. Жаль только у нас перед Ним будет больше грехов. Но ничего… ничего. Фил!

- Да, шеф! – бойко отозвался волчонок из того самого угла, откуда ранее был слышен смех. – Убить его?