Любовь

Впервые разрешил он сесть в лодку живому человеку. Не прерывая пения, сошел Орфей на противоположный берег. Не прерывая пения, прошёл он мимо остолбеневшего вдруг Цербера. Не прерывания пения, зашёл он во дворец мрачного царя Аида и умолк лишь у трона его…

«Что ты делаешь в царстве теней, человек», – грозно спросил Аид, подняв свой меч…

Тут я по законам сериала прервусь, да и утро моё закончилось.

Жму Вашу ещё полнокровную руку, и до следующего письма.

-2-

Приветствую Вас, Серкидон!

Представляю себе, как Вы извелись-то, моё письмо ожидаючи. Что же будет дальше с Орфеем? Чем сердце его успокоится?.. Не волнуйтесь, Аид как поднял меч, так его и опустил.

Кстати говоря, на упомянутых двух простых вопросах – «Что будет дальше?», «Чем дело кончится?» – наваривают большие деньги жулики, штампующие дешёвые сериалы. Если хотите им уподобиться, расскажите Вашей зазнобе занятную историю особым образом. Оборвите речи на самом интересном месте и убегайте, крича: «До завтра!»…

Только не рассказывайте истории, окончание которых можно найти в вашей мировой паутине, что черти сплели. Заглянет умница-разумница куда следует, всё без Вас узнает, а когда Вы, вдохновенный паучок, заявитесь, продвинутая мушка скажет:

«Серкидон, про стародавние путешествия молью битого Орфея мне слушать не интересно. Лучше придумай для нас какое-нибудь свежее путешествие. И лучше, если оно будет свадебным…»

А теперь вернёмся в царство Аида.

Замерли в страхе придворные. В предчувствии ужасной развязки сжалась от страха жена царя, прекрасная Персефона. Но снова запел Орфей… И опустился меч грозного владыки, расправились суровые черты лица, и голова его опустилась на грудь.

– Проси, что ты хочешь, – певец, – сказал Аид. Я выполню твою просьбу. Никогда ещё такая музыка не звучала под сводами моего царства».

И преклонил колена Орфей: «О, могучий владыка, отдай мне мою Эвридику. Такой молодой она сошла к тебе, таким недолгим было наше счастье. Разреши ей насладиться зеленью трав, трепетным ожидание весны, моими песнями, моей музыкой и моей любовью. Ведь всё равно нам не избежать возвращения к твоему престолу, в твои подземные чертоги».

– Хорошо, – ответил царь. Я отдам тебе Эвридику, но с одним условием.

– Я согласен на любые условия! – воскликнул Орфей.

– Весь путь назад ты не должен оглядывать. Только выйдя на свет, ты имеешь право увидеть лицо жены своей. Если оглянешься – навсегда потеряешь её…

И пошёл Орфей в обратный путь, и тенью за ним шла Эвредика. Ни свирепый Цербер, ни строгий Харон, послушные приказу Аида, не препятствовали им. И вот уже Орфей вступил на другой берег, и начал путь по еле заметным тропинкам. Вот уже вдали забрезжил свет. И тут сомнение захватило душу юноши: «Я же не слышу за собой ни голоса Эвридики, ни поступи, ни дыхания её. Сдержал ли Аид данное слово? А что если?.. А вдруг царь?..»

Охваченный такими беспокойными, тревожными мыслями, забыв всё на свете, оглянулся Орфей… и лишь успел увидеть, как быстро истаяла тень Эвридики…

Бросился он назад к Стиксу, но не нашёл дороги. Стал молить богов, но боги отвернулись от него. И даже песни не помогли. До самой смерти тосковал Орфей о своей возлюбленной…

Грустно?.. Конечно, история грустная. Но давайте сделаем из неё выводы:

Первое.

Подобно тому, как царь Аид управлял своими слугами, мужчина должен управлять своими чувствами и эмоциями. Когда они становятся непослушны, жди беды.

Второе.

Не всегда «остановиться, оглянуться»8 полезно. Молодая любовь должна быть безоглядна, юноша должен твёрдо верить, что его любимая тенью идёт за ним.

Ну, и третье.

Дал слово – держи. Особенно, если дал это слово Богу, президенту компании, в которой работаешь, непосредственному начальнику или любимой тёще.

Вот такое у нас получилось длиннющее и незапланированное отступление от образов любви. А всему виной Ваша, мягко скажем, неосведомлённость.

Небольшое дополнение. Если что-то удовлетворило Вас не полностью, если мой рассказ где-то неясен, послушайте оперу Кристофа Глюка9 «Орфей и Эвридика»10. Скрипка музыканта Ойстраха11 донесёт до Вас то, что нельзя передать словами.

Тешу себя мечтой, что наш небольшой творческий коллектив (Кристоф Виллибальд Глюк, Давид Фёдорович Ойстрах и Ваш покорный эпистолярный слуга), раскрыв образ Орфея, подготовил Вас к восприятию определения любви от французского писателя Эрнеста Ренана12. И теперь оно будет Вам как родное: «Любовь – настоящий Орфей, поднявший человечество из животного состояния».

Если что-то непонятно, опять послушайте, опять почитайте, опять послушайте. Но не перестарайтесь. Хорошо, когда музыка Глюка – в душе, но если глюки появляются в голове, умственные труды нужно срочно прекращать…

А вот что мы с Вами сейчас сделаем, Серкидон. Мы не ограничимся Эрнестом Ренаном, продолжим выслушивать мнения французских писателей об интересующем нас многоликом чувстве. Почему писатели должны быть именно французскими? Ну, а кто же больше французов знает о любви?