Любовь@

– Ну, друг, ты меня рассмешил! Стою в пробке, читаю и прям настроение поднялось, а ведь было мерзопакостным. Предстоит встреча с капризной заказчицей. Она хочет интерьер в русском стиле, но что ни предлагаю, отрицает, а сама не дает никаких ориентиров. Короче, «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Ну, будем работать, нерешаемых задач не бывает.

Знаешь, со временем я поняла, что людьми можно манипулировать. Нет, не так! С людьми нужно взаимодействовать, практически ко всем можно найти подход. Был бы жив мой Серёженька, нарисовал бы портрет этой самой дамы в одеждах купчихи, боярыни, нет – лучше дворянки. Причём портрет парадный, с тонкой лестью, как говорится, комплементарный. Она пришла бы в восторг, а дальше как по маслу: повесила бы его в красном углу – вот тебе и ориентир. Кстати, картины мужа я частенько использовала в интерьерах, это порой служило отправной точкой, а для нас дополнительным доходом.

Однажды хватило «Радуги на небе», чтобы сделать небольшую квартиру филиалом Рая на земле. Ладно, не буду увлекаться, хотя знаю, ты любишь, когда я рассказываю о своей работе, присылаю фотки. Помню все твои восторги и замечания, как ты говоришь, «человека с улицы».

А случай на пустыре действительно прелесть! Ведь так начинали многие бизнесмены. Мальчишке не откажешь в сообразительности. Возможно, сейчас его «поле чудес» находится где-нибудь в офшорной зоне.

Но от тебя я жду другого рассказа. Помнишь, ты обещал что-то личное? Не тороплю, но жду.

– Помню. Обещал. Долго думал, стоит ли, но теперь решился и отдаю тебе повесть о моей любви, любви на всю жизнь. Писал сумбурно, то от себя, то как бы со стороны, но поправлять уже нет сил, сама разберёшься. Если пригодится для твоего романа, бери. Только одно условие: никаких комментариев! Обещаешь?

– Обещаю!

Глава 4 Моя запретная любовь

Ей тридцать три, мне скоро в армию. У неё муж человек непростой, а я влюблённый дурак. Встречаемся во дворе, она – «Привет!», а у меня звездопад. Я ведь с девчонками очень бойким был, любую мог уболтать «за гаражи», а тут её «привет» как молоточки в голове. На все лады – весь день. Пальчики в сланцах, ноготки, красные бусинки, не давали покоя. В общем, сам не понимал, что со мной происходит, пока не представился случай.

Договорились с пацанами пойти в кино. Пришел раньше, стою, курю, и тут такая картина: идёт Юля с пакетом из магазина, ручка пакета отрывается, и всё на землю – яблоки, батон, кефир… По ногам брызги. Она наклоняется, а компания из соседнего двора начинает дико ржать. И тут на меня накатило. Подскочил, стал бить руками, ногами, невзирая на их численное преимущество. Те, конечно, радостно ответили – такая удача, разминка перед кино. Уходящим сознанием услышал крик Юли:

– Что вы делаете, сволочи, сейчас милицию позову!

Неудивительно, что все бросились врассыпную, а мы с Юлей с трудом добрели до ближайшего подъезда. Подолом платья она вытирала кровь на моем лице, а я шептал:

– Люблю тебя, люблю, давно люблю… Ты самая красивая на свете.

От этих сорвавшихся слов мы вдруг оба застыли, перестали дышать. Секундная пауза потащила в бесконечность. А потом мы сорвались!

Но не в пропасть, а наоборот – вверх, в небо, в тёмное небо, в звёздное… О Боже! Какой же был этот наш первый, пылающий огнём поцелуй! Ничто не в силах было нас разъединить. Внутри разгорался атомный реактор, который, набирая критическую температуру, мог взорваться в любой момент. Но никто не собирался его тушить.

Она первая очнулась, а я крепко сжимал её, не отпуская, тянулся к губам, горел не сгорая. Юля одной рукой прикрывала мои губы, второй медленно освобождалась от моих рук. Она хорошо понимала, что будет, если нас застукают. Мне было наплевать – безмозглый пацан. Пришли в себя, теперь всё нормально, даже если кто зайдёт, или откроется чья-то дверь. Перед уходом шепнула:

– Никому!!!

Я моргнул, мол, всё понимаю. Она улыбнулась и исчезла, стремительно, как бабочка.

Через пару минут начал возвращаться в реальность. Боль накатила волной по всему телу, невыносимо ныло под нижним ребром, явно чьи-то ботинки были изготовлены со знаком качества на фабрике «Красный пролетарий». Это вам не чехословацкие мягкие «Цебо»…

Потянулись резиновые дни. С того вечера я стремительно начал взрослеть. Весь мир замер в ожидании. Вам когда-нибудь приходилось видеть всё происходящее в замедленном темпе? Я был в его эпицентре. И всё, о чём мог думать – она, Юленька, моя Юленька. Теперь уже моя.

Невозможно словами выразить ту ненависть, которую я испытывал к её мужу. Чёртов очкарик, издевательски улыбаясь, прятался в извилинах моего мозга и выкрикивал:

– А я с ней сплю! Сплю! Сплююююююю… Убери от неё руки, тварь! Убью!

Наверно, именно так совершаются преступления на почве ревности…