Любовь

Так у Коли образовался еще один выходной.

Он решил пройтись. Погода была так себе, ни тепло, ни холодно. Дождь намечался не скоро – темная тяжелая туча висела у горизонта, частично скрытая рядами серых каменных домов.

Спустившись вниз, Коля получил от вахтерши, которая посмотрела на него крайне неодобрительно (видимо, догадываясь, что он снова прогулял институт), записку от Нади. Надя просила позвонить.

Коля поднялся на третий этаж, где был исправный телефон-автомат, и позвонил. У Нади был скучный голос. «Я почти всю ночь не спала, – сообщила она. – Почему-то ужасное было настроение. А ты прогулял?» Коля ответил утвердительно, удивляясь, как Надя тонко его чувствует – вот, пожалуйста, догадалась, что он не пошел в институт и позвонила на вахту, оставила записку… Надо на ней жениться.

– Ты приедешь? – спросила Надя тем же скучным голосом.

– Приеду, – сказал Коля.

Он вышел из общежития и поехал к Наде, хотя и не испытывал ни малейшего желания ехать. И не потому, что он не хотел видеться с Надей. Очень хотел, тем более, что она всегда понимала его и ему с ней было всегда интересно. Дело в том, что умник Портнов был прав: последнее время Коля очень изменился. Он и ощущал себя как-то странно. Словно перенес тяжелую болезнь, после которой вот только сейчас начал приходить в себя. Все ему было все равно. Он ленился даже читать, уж не говоря о том, чтобы как прежде общаться с друзьями, гулять, учиться, ходить в театры и встречаться с Надей.

Коля не понимал причины своего состояния. Ему не пришлось пережить горе или отчаяние. С ним вообще не происходило ровно ничего плохого или неприятного. День за днем жизнь его шла обычным, вполне привычным путем. Так в чем же дело? Наверное, думал Коля, надо обратиться к психотерапевту. Но он лишь именно думал иногда об этом, так же вяло, как с недавних пор делал все, а в действительности не предпринимал никаких попыток вывести себя из этой долгоиграющей апатии.

К Наде он купил пирожные. Она встретила его гораздо более весело, нежели говорила с ним по телефону. «Когда ты звонил, я была совсем сонная, – сказала она, – а потом выпила две чашки кофе и проснулась». У Нади все всегда было как полагается, потому Коля чувствовал себя рядом с ней абсолютно спокойно. Никаких сюрпризов от нее ожидать не следовало. Ее ровный, в меру веселый нрав, кстати, и привел Колю в прошлом году к интересной мысли жениться на Наде. А позже он и полюбил ее.

Он рассказал ей про носки и Портнова. Она ему – про вчерашний звонок от родителей. Надины родители часть весны, все лето и до середины октября, примерно, жили в собственном маленьком домике в Крыму. Раньше с ними ездила и Надя. Но теперь Надя стала взрослой и родители не настаивали, чтобы она их сопровождала. У них обоих были такие же ровные характеры, как и у Нади. Так что Коле в недалеком будущем предстояла достаточно симпатичная семейная жизнь.

– Билеты они взяли на четверг, – со вздохом закончила Надя. – Так что у нас с тобой остался всего один день. Ну, два…

– Не будем терять времени, – улыбнулся Коля и без особого энтузиазма наклонился и поцеловал Надю.

* * *

«Страсть… А что такое страсть? – рассуждал Коля по дороге домой. – Неумение держать себя в руках, вот и все. Примета молодости. Я уже не тот мальчик, который пыхтел и торопился раздеться. Я мужчина. Я все это делаю спокойно и со знанием дела. И Наде, вроде бы, нравится».

Летом ему исполнилось девятнадцать. Надя была старше его на год с небольшим.

«Мы отличная пара, – мысленно вернулся Коля к сегодняшней встрече с Надей. – Мы даже внешне чем-то похожи. Она всегда меня понимает. И я ее тоже понимаю. Портнов сказал бы, что мы подходим друг другу как два листа с одного дерева, как две капли воды из одного озера, как два глаза одного окуня».

Надя училась в педагогическом; как будущий филолог она действительно прекрасно понимала Колину творческую натуру. И Колю ничуть не раздражало, что иногда она пыталась осмыслить его социальный статус с практической точки зрения. Коля писал рассказы, статьи в газеты и журналы, редко стихи. Рассказы его и стихи никогда еще не печатали, а вот статьи печатали часто. Из этого Надя успела сделать вывод, что Коле лучше перевестись в МГУ на журфак, тем самым обеспечив худо-бедно (а может, совсем не худо и не бедно) свое будущее. Творчеством же, полагала Надя, в наше время прожить никак невозможно. Все равно придется заниматься рутинной редакторской, а то и корректорской работой, и если для женщины такая перспектива еще куда ни шло, то для мужчины это труба. А семья как же? Дети? Нет, надо думать о будущем, надо вырабатывать в себе чувство ответственности. Раз уж идет страна по коммерческому пути развития, то и нужно идти с ней вровень. Не то останешься на обочине. Что же делать, многим приходится наступать на горло собственной песне.